«С берез, неслышен, невесом,
Слетает желтый лист,
Старинный вальс
«Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои…»
(Замолкает. Тихо.) Дальше забыл…
Д ж у л и я (после долгой паузы, тихо). Божественно… Какая гармония… Даже не надо переводить…
В а с и л и й Г а в р и л о в и ч. А тут все понятно. На фронте… Гармонист играет, а бойцы слушают…
Д ж у л и я. Какой язык… Только великий народ может создать такую музыку, выраженную словами… Нет, это чудо! Эта ночь — чудо, которое вы подарили мне, милый волшебник! Этот дом, эта свеча, эти тени, что движутся по стене, эта тьма за окнами, молния и стихи — все это чудо искусства, сотворенное природой и гением людей! (Вдруг.) Я сыграю вам сейчас свою Клеопатру! Да, да, да! Я не играла для королей — для вас я сыграю! Вы будете единственным зрителем в этом единственном в мире театре! Сядьте там! (Ставит стул в угол веранды.)
Василий Гаврилович покорно поворачивается.
(Быстро передвигает щиты со спичечными коробками, создавая из них нужное расположение.) Стены дворца… Ночь… (Хватает свечу, ставит на стол.) Светильник слабо освещает покои царицы… Клеопатра отослала своих прислужниц и ждет во мраке ночи того, кого избрала на сегодня ее прихотливая фантазия… (Задумчиво начинает, всецело погруженная в себя.)
«Да… Ты была тогда одна
И так его познать хотела —
Раба, чей красен рот, а тело
Слоновой кости белизна…
Твои любовники… За счастье
Владеть тобой дрались они.
Кто проводил с тобой все дни?
Кто был сосудом сладострастья?
Я помню все — как, беспокоясь,
Изида к Озирису шла
И как однажды сорвала
Я пред Антонием свой пояс.
И жемчуг выпила, на стол
В притворном ужасе склоняясь,
Пока проконсул, насыщаясь
Соленой скумброй, пил рассол…»
В а с и л и й Г а в р и л о в и ч. Мастерица… Ну, мастерица… (Аплодирует.)
Д ж у л и я. Тсс… По драгоценным коврам слышны чьи-то несмелые шаги… Шевельнулась занавесь… Он входит. Тот, которого так ждет сегодня царица… Как он робок, бедняжка, понимая, что он — раб! Одного движения царственного пальца достаточно, чтобы ему навеки проститься с жизнью! Но он не знает, что сегодня на короткий миг он, раб, станет полновластным господином царицы! Тише… Наконец она удостоила его заметить… О, какие противоречивые чувства бушуют в ней! (Обращается непосредственно к Василию Гавриловичу.)
«Чего ты медлишь? Прочь отсюда!
Ты мне ужасен с давних пор.
Меня томит твой долгий взор,
О вечно дремлющее чудо…
Ты задуваешь свет свечей