.
По словам того же Кривенко: «Канцелярия Воронцова [И.И Воронцов-Дашков. – А.Ш.] помещалась в Кухонном каре, и мне в течение дня приходилось не раз проходить через длинную дворцовую анфиладу, и никогда, ни единого раза я не встречал кого-либо из царской семьи, видимо все они тесно держались антресольного помещения, мало соблазнялись истинно царскими покоями главного корпуса дворца.
В Гатчине замечалась растерянность, боязнь новых революционных выступлений. Слухам самым невероятным не было конца, меры охраны принимались разрозненно, каждый из отдельных начальников действовал на свой лад. Не обошлось и без досадных недоразумений. Гатчину оцепили зачем-то кольцом сторожевых постов, не пропуская местных городских жителей и подгородных крестьян, направлявшихся по тракту с молоком, сеном, с дровами. В городе и деревнях ропот, посыпались жалобы.
В то время в Гатчине комендантом и начальником дворцового управления состоял престарелый комендант Багговут, родственник Адлерберга. По закону войсковые части, в особенности при чрезвычайных обстоятельствах охраны, состояли в его распоряжении; но старик растерялся, ждал свыше указаний; таковых не дождался, а его ежеминутно в то же время дергали, а он не знал когда слушаться. При этом старый, опытный придворный знал, что каждый неожиданный шаг его будет учтен конкурентом на должность, занимаемую Багговутом, командиром “синих” кирасир, генералом Араповым. Местная малочисленная гатчинская полиция, с нервнобольным полицмейстером Бухмейстером во главе, подчинена была Багговуту, но от министра внутренних дел прислали отряд столичных околоточных и городовых под начальством полковника Антонова, получившего приказания непосредственно из Петербурга. Кроме того, в Гатчине работала и тайная полиция, руководимая жандармским полковником Ширинкиным…
На особо автономных, невыясненных, однако, точно условиях, в Гатчину прибыли: 1-й железнодорожный батальон под командой предприимчивого полковника Альбертова; сводно-гвардейская рота из выборных офицеров и солдат гвардейского корпуса и шефских армейских полков под командой флигель-адъютанта капитала лейб-гвардии Егерского полка Богаевского; конвой его величества под командой флигель-адъютанта Ивашкина-Потапова и, наконец, выписанный экстренно из Варшавы дивизион кубанских казаков под командой полковника Есаулова»[14].
«В помощь кирасирам в Гатчину переводится Терский эскадрон Собственного Его Величества Конвоя (27 марта 1881 г.) и из Варшавы вызывается, для увеличения конвоя, Кубанский дивизион (29 марта 1881 г.). Эти отряды сменили кирасир, через день, на постах внешней охраны и выставили усиленные посты внутреннего караула. “Внутренний караул занял 9 постов: в Китайской галерее, приемной комнате, у столовой (парный), опочивальни Августейших детей, винтовой лестницы, Собственного подъезда и на Медвежьей площадке. Наружный караул выставил 10 постоянных постов, равномерно распределенных кругом Зверинца. На ночь караул усиливался 3-мя конными и, внутри парка, 3-мя пешими постами… Во дворец наряжалось 3 унтер-офицера и 33 казака, считая на 9 постов 3 смены и 3 запасных казака; в разъезд вокруг Зверинца 1 офицер, 6 унтер-офицеров, 18 казаков, считая так же на 3 смены; к ним в ночь 6 конных и 10 пеших казаков” (