Ночь прошла спокойно. Возможно, что то вокруг и происходило в серое время суток, но оно прошло мимо меня. Усталость и чай со сгущённым молоком, выпитый на ночь, сделали своё дело. Бывшего разведчика можно было брать голыми руками и не случилось это лишь потому, что желающих не нашлось. Ну да ладно, расслабился не много, с кем не бывает, тем более за всё то время, что шатаюсь по этому лесу, мне так никто и не попался, ни зверь страшный, ни человек снежный или на голову отмороженный. Хотя впредь надо быть осмотрительнее и давать себе установку просыпаться через каждый час, раньше же такое получалось, а как известно, если чему то, когда то, научился, разучиться этому уже не получится.
Утром подкрепился, выкопал сапёрной лопаткой яму, сложил в неё большой рюкзак, плотно обвёрнутый в полиэтилен, присыпал его землёй, прикрыл дёрном, замаскировал место раскопа осыпавшимися иголками и полюбовавшись на свою работу отправился дальше. Со мной осталась палатка, маленький рюкзак, с трёхдневным запасом продуктов и воды, и естественно всё оружие, применять которое не хотелось бы никогда.
На вторые сутки лес, в том виде, к которому уже успел привыкнуть, кончился и его сменил более светлый, с огромными проплешинами в виде полянок, давшим возможность произрастать по их краям лиственным деревьям, очень хорошо мне знакомым. Тонкоствольные берёзки, маленькие дубки, рябина с ольхой, выскакивали всё чаще и чаще, а ближе к вечеру я нарвался на самый настоящий малинник, с начавшими краснеть, на его кустах, ягодами, возле которого и установил свою палатку. Чай со свежей малиной пил и на ночь, и утром, не обращая внимания, на их частичную зелень. Удовольствие получил огромное, да ладно бы только его, витамины, доставшиеся на халяву, привели мой уставший организм в такой восторг, что он готов был и дальше передвигаться в ускоренном темпе, забыв об усталости и наплевав на препятствия, то и дело, возникающие на маршруте.
Вот потом и думай, чего хочешь, и не верь в разные приметы и суеверия. Стоило только настроению подняться выше среднего и почувствовать, что белая полоса, где то на подходе, как на меня сразу же свалилось новое открытие, причём не абы какое, а неописуемое. Перевалив через давно облысевший пригорок и лихо оставив его плоскую вершину позади, я неожиданно наткнулся на самый настоящий асфальт, казавшийся в этом месте, чем то не реальным. Снизу в верх на меня смотрела первостатейная, метров семьдесят длинной, с почти идеальной разметкой, четырёх полосная трасса, да к тому же и с остановкой, в самом её конце. Пролегала она от вершины холма и где то до его середины, с углом наклона градусов в шестьдесят, разделив возвышенность на две не равные части и украв у неё, кубометров пять мелких кустов, и деревьев. Что ещё может пожелать уставший путник, ноги которого то и дело цепляются за коряги, без перерыва на обед топчут вековую грязь и постоянно попадают в мелкие ямы, и промоины, как не такую, хорошо укатанную тропинку, шириной чуть ли не в пятнадцать метров, да ещё и с лавкой, стоящей под прозрачной крышей, у левой её обочины. Вот и меня радость переполняла, и лилась через край. Встав на твёрдую поверхность этого «чуда природы», я попрыгал на нём, постучал подошвой своего обшарпанного берца, затем присел на корточки, погладил руками знакомую, шершавую поверхность и медленно передвигая ноги покатился по ней, как по ледяной горке, радуясь свалившемуся на меня подарку, словно дитя малое.