Она нервно огляделась:
— Могу я поговорить с вами наедине, мистер Вулф?
— Боюсь, что нет. Мистер Гудвин — мой доверенный помощник.
— Но я… — Она все еще стояла. — Мне тяжело говорить даже вам…
— Ну, мадам, если это уж так тяжело… — Конец фразы повис в воздухе.
Она сглотнула, снова посмотрела на меня и сделала шаг к нему:
— Не говорить еще тяжелее… Я должна сказать кому-нибудь. Я много слышала о вас, конечно, в былые дни, от Марко… и я должна сказать кому-нибудь, а кроме вас, некому. Кто-то пытается отравить моего мужа…
— Вот как? — Глаза Вулфа сузились. — Садитесь. Прошу вас. Сидя легче говорить, не так ли, миссис Ласцио?
Роковая женщина опустилась на принесенный мной стул. С напускной небрежностью я оперся о спинку кровати. Похоже, наклевывается что-то, что поможет нам разогнать скуку и оправдает мои предчувствия, заставившие меня сунуть в чемодан пистолет и пару блокнотов.
— Конечно… — начала она. — Я знаю, вы старый друг Марко. Вы, наверное, думаете, что я предала его… Но я полагаюсь на ваше чувство справедливости, вашу гуманность…
— Слабые доводы, мадам. — Вулф был резок. — Мало у кого хватает мудрости быть справедливым или свободного времени быть гуманным. Почему вы заговорили о Марко? Вы предполагаете, что он пытается отравить мистера Ласцио?
— О нет! — Ее рука взметнулась и вновь опустилась на подлокотник. — Просто мне жаль, если вы предубеждены против меня и моего мужа, я ведь решила, что нужно кому-нибудь сказать, а здесь, кроме вас, некому.
— Вы сказали вашему мужу, что его пытаются отравить?
Она покачала головой, и ее губы чуть дрогнули.
— Это он сказал мне. Сегодня. Вы знаете, что некоторые повара готовили блюда к ланчу. Филип делал салат и еще сказал, что приготовит салатную заправку «Ручеек на лугу», которую сам изобрел. Все знали, что за час до подачи на стол он смешивает сахар с лимонным соком и сметаной и пробует не меньше ложки. У него все было приготовлено в кухне на столе: лимоны, чашка сметаны, сахарница. В полдень он начал смешивать. По привычке он попробовал на язык сахар, он показался ему твердым и недостаточно сладким. Он высыпал его в стакан с водой, но некоторые частицы не растаяли даже после того, как он размешал. Он влил в стакан коньяк, и он не смешался с водой. Если бы муж сделал заправку и попробовал полную ложку, то был бы мертв. В сахаре был мышьяк.
— Или мука, — усмехнулся Вулф.
— Муж сказал, что мышьяк. Он не почувствовал вкуса муки.
Вулф пожал плечами:
— Это легко установить с помощью куска медной проволоки и небольшого количества соляной кислоты. Я не вижу сахарницы. Где она?