— Пожалуйста, — сказал Серван. — Лучше соблюдать очередность. Если вы не возражаете.
Вукчич сразу потух, но не захотел быть грубым с Серваном. Он кивком откинул назад свою гриву и рассмеялся:
— Я думаю, что не буду участвовать. Я присоединяюсь к протесту Леона Бланка. — Из-за музыки он вынужден был говорить громко.
— Мой дорогой Вукчич, — мягко возразил Серван, — мы же цивилизованные люди, не так ли? Это ребячество.
Вукчич пожал плечами, затем обернулся к партнерше по танцу:
— Дина, я должен сделать это?
Она подняла глаза, и губы ее шевельнулись, но слишком тихо, чтобы я мог разобрать. Он снова пожал плечами, затем повернулся и направился в столовую. Дина смотрела ему вслед, затем вернулась на свое место возле приемника, а Серван продолжал танцевать с Констанцей. Через некоторое время, в 23:30, программа сменилась, начали передавать рекламу жевательной резинки, и Дина выключила радио.
— Поискать другую станцию? — спросила она.
Но всем уже наскучили танцы. В нашем углу Вулф откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами, а Койн рассказывал Берену о Калифорнийском заливе.
Тут вошла его китаянка, ткнула ему в лицо указательный палец правой руки и велела поцеловал его, так как прищемила пальчик дверью.
Он поцеловал:
— А я думал, ты гуляешь и любуешься ночью.
— Я и гуляла. Но дверь поймала меня. Посмотри! Болит.
Он снова поцеловал палец.
— Бедняжечка моя! — Новые поцелуи. — Мой азиатский цветочек! Беги, мы разговариваем, оставь нас.
Пританцовывая, она удалилась.
Вукчич вышел из столовой и прямиком направился к Дине Ласцио. Серван сообщил Валенко, что он следующий.
— Вот мой листок, — сказал Сервану Вукчич. — Я попробовал из каждой тарелки по разу. Ведь таковы правила? А Ласцио там нет.
Серван поднял брови:
— Его там нет? А где же он?
— Я не искал его, — пожал плечами Вукчич. — Может, в кухне?
Серван окликнул Кита:
— Рэмси! Филип оставил свой пост! Остались только Валенко, Росси и Вулф. Что же делать?
Кит ответил, что вполне доверяет им, и Валенко вошел. Немного погодя он вышел, и наступила очередь Росси. Росси ни с кем не цапался вот уже три часа, и я навострил уши, ожидая услышать сквозь закрытую дверь, если Ласцио возвратился, парочку теплых слов в адрес зятьев. Но в вестибюле стоял такой гвалт, что я все равно ничего бы не расслышал. Выходя, Росси объявил, что только дурак может насыпать столько соли в соус «Весна», но никто не обратил на него внимания. Ниро Вулф, последний, с трудом вытащил себя из кресла. Его, как почетного гостя, проводил к дверям Луи Серван. Я был несказанно счастлив, что наконец-то на горизонте забрезжила возможность лечь спать.