Я изобразил удивление:
— Лгу? Я?
— Да, вы. Что говорила вам с Вулфом миссис Ласцио, когда заходила к вам в номер сегодня днем?
Надеюсь, он не заметил, как дрогнул мой локоть.
Не важно, как он это выяснил и сколько он знает. У меня не было выбора.
— Она рассказала нам, что ее муж обнаружил в сахарнице мышьяк, — ответил я, — и что он высыпал его в канализацию. Она хотела, чтобы Вулф защитил ее мужа. Она еще сказала, что он запретил ей говорить об этом кому-либо.
— Что еще?
— Это все.
— А вы только что сказали мне, что ничего не знали о предыдущем покушении на жизнь Ласцио. Не так ли?
— Так.
— Ну? — Все тем же тоном.
Я улыбнулся ему:
— Послушайте, мистер Толмен, я вовсе не пытаюсь провести вас, даже если бы и знал, как это сделать. Но примите в расчет некоторые вещи. Во-первых, я не хотел вас оскорбить — вы еще молодой человек, впервые избраны окружным прокурором, а Ниро Вулф распутал больше преступлений, чем все, о которых вы когда-либо слышали. Вы знаете это, и вы знаете его репутацию. Даже если бы кто-нибудь из нас и знал что-то, что могло бы дать вам след — а мы этого не знаем, — вы только потеряли бы время, выжимая из нас соки, потому что мы стреляные воробьи. Я не хвастаю, а констатирую факты. Вот, например, относительно первого покушения на Ласцио. Я настаиваю на том, что ничего не знаю. Все, что мне известно, — это рассказ миссис Ласцио о том, как ее муж обнаружил что-то в сахарнице. Откуда он знал, что это был мышьяк? Ласцио не был отравлен, он был заколот. В моей практике…
— Меня не интересует ваша практика. — Тон все тот же. — Я спрашиваю вас, не вспомнили ли вы чего-нибудь, имеющего значение в связи с убийством. Вспомнили?
— Я уже сказал вам, что миссис Ласцио…
— Да-да, миссис Ласцио. Оставим пока это. Еще что-нибудь?
— Ничего.
— Уверены?
— Вполне.
— Приведите сюда Оделла, — велел Толмен полицейскому.
До меня наконец дошло. Так вот оно что! Ну и друзей же я себе приобрел с тех пор, как сюда приехал! Мои мозги снова подпрыгнули, и я не был уверен, что мне удастся и на этот раз незаметно поставить их на место. Я как раз занялся этим, когда в сопровождении полицейского вошел мой приятель Оделл. Я обратил к нему взгляд, которого он не заметил. Он встал так близко ко мне, что я мог бы облобызать его, не вставая с места.
— Оделл, что говорил вам этот человек вчера днем? — спросил его Толмен.
Местный сыщик не смотрел в мою сторону.
— Он сказал, что Филипа Ласцио кто-то убьет, — начал он хрипло. — А когда я спросил кто, он ответил, что они встанут в очередь.
— А еще что?
— Это все.