Она встретила вопрос невозмутимо. Даже глазом не моргнула. Может, ее глаза чуть-чуть и сузились, но я этого не заметил. Но все же она потеряла темп. Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем она выговорила:
— Вы имеете в виду мой палец? — Она опустила глаза и подняла их снова. — Я попросила мужа поцеловать его.
— Я слышал это, — согласился Вулф. — Так какой дверью вы его прищемили?
Она уже приготовилась:
— Большой входной дверью. Вы знаете, как тяжело ее открывать…
— Нет, миссис Койн, — резко перебил ее Вулф, — так дело не пойдет. У швейцара и портье взяты показания. Они запомнили, как вы выходили и как входили, — их спрашивал мистер Толмен. Они оба утверждают, что швейцар открыл вам дверь и закрыл ее за вами, и пальца вы не прищемили. Это не могла быть и дверь из холла в гостиную, потому что я сам видел, как вы миновали ее. Так какая же?
Она не расставалась со своей невозмутимостью.
— Швейцар лжет, — спокойно сказала она, — потому что был невнимателен и причинил мне боль.
— Не думаю.
— Я знаю. Он лжет. — Она молча поднялась. — Я должна поговорить с мужем.
Она быстро направилась к двери.
— Арчи! — скомандовал Вулф.
Я вскочил и заступил ей дорогу. Она не противилась, только остановилась и посмотрела на меня в упор.
— Вернитесь и сядьте! — велел Вулф. — Вы, я вижу, решительный человек, но и я не хуже. Мистер Гудвин удержит вас одной рукой. Вы можете кричать, сюда придут люди, но они уйдут, а мы не двинемся с места. Сядьте, прошу вас.
Она села:
— Для крика у меня нет причин. Просто мне надо сказать мужу…
— Что швейцар солгал. Но он не лгал. Так или иначе, зря я вас мучить не буду. Арчи, дай мне фотографии отпечатков, которые обнаружили в столовой.
«Черт тебя побери! — подумал я. — Когда-нибудь тебе понадобится моя сообразительность, но я вовремя не смекну, и тогда ты научишься заранее предупреждать меня». Но теперь-то я знал, что делать. У меня в кармане была вырезка из журнала. Я передал ее Вулфу. Затем придвинул к нему отпечатки, взятые только что у Лио Койн. Он долго смотрел на них сквозь увеличительное стекло, сравнивал, кивал и через равные интервалы отпускал междометия.
Наконец он заговорил:
— Три очень похожих. Это пойдет. А левый указательный палец совершенно идентичен. Арчи, посмотри, что ты скажешь?
Я взял фотографию и лупу и разыграл свою роль. В журнале были сняты «пальчики» огромного детины, механика по профессии, и мне казалось, что я никогда не видел менее похожих отпечатков. Но я честно ломал комедию и даже вслух пересчитал переплетения.
— Да, сэр, — убежденно сказал я, отдавая все Вулфу, — конечно, те же самые. Любому видно.