— С тех пор, как мы обнаружили Ласцио с ножом в спине. — Его голос звучал еще мрачнее. — У нас очень мало времени. Может быть, недостаточно, если помнить рассказ миссис Койн.
— И эти вороны прилетят всей стаей? Их по крайней мере дюжина.
— Если под воронами ты подразумеваешь людей с черной кожей, то да.
— Я подразумеваю африканцев. — Я снова остановился. — Послушайте, босс, вы сбились с пути, честно вам говорю. Африканцы, вороны, или как там хотите, не скажут вам ничего, чего они не сказали бы косоглазому шерифу, когда он их допрашивал. Или вы надеетесь, что я пущу в ход выбивалку для ковров? Единственное, что можно сделать, — это пригласить сюда завтра пораньше Толмена и шерифа, дать им послушать рассказ миссис Койн, и пусть они делают что хотят.
Вулф хмыкнул:
— Они придут в восемь. Они услышат ее рассказ и поверят ему, а может, и нет, в конце концов она ведь китаянка. Они будут допрашивать ее и, даже если поверят, вовсе не освободят моментально Берена, потому что это не объясняет ошибок, которые он наделал. В полдень они начнут заниматься неграми. Бог знает, что они сделают и сколько это займет времени, но все говорит за то, что ко вторнику, когда наш поезд отбывает в Нью-Йорк, они еще ничего не добьются.
— Они умнее, чем вы себе представляете. Предупреждаю вас, вот увидите. Вы-то сами верите сказке миссис Койн?
— Конечно, это очевидно.
— Не расскажете ли мне, как вам удалось выяснить, что она прищемила палец дверью столовой?
— Я этого не выяснил. Я знал, что она сказала Толмену, будто вышла в сад, все время была там и вернулась прямо в гостиную. Но я знал и то, что она прищемила палец. Когда она мне сказала, что ее палец попал в дверь главного входа, а, как я знал, это неправда, я понял: она что-то скрывает. И я постарался извлечь пользу из спектакля, который мы подготовили.
— Который я подготовил. — Я сел. — Как-нибудь вы попытаетесь выманить деревья из коры. Не поведаете ли мне, зачем понадобилось кому-то из негров убивать Ласцио?
— Думаю, его наняли. — Вулф поморщился. — Не люблю убийц, хотя и зарабатываю на них. Но особенно я терпеть не могу тех, кто покупает нужную ему смерть. Тот, кто убивает сам, пачкает в крови свои руки. А тот, кто платит за убийство, — тьфу! Это более чем отвратительно, это бесчестно. Я уверен, что негра наняли. Естественно, для нас это досадное недоразумение.
— Все не так страшно. — Я махнул рукой. — Они скоро придут сюда. Я построю их в шеренгу. Вы прочтете им небольшую лекцию о гражданском праве и о том, что убивать за деньги некрасиво, даже если плата внесена вперед. Затем вы попросите того, кто пырнул Ласцио ножом, поднять руку. И его рука тут же взметнется. А вам останется только спросить у него, кто платил ему и сколько.