— Хватит, Арчи. — Он вздохнул. — Поразительно, как спокойно, проявляя чудеса долготерпения, я слушал… Но они здесь. Впусти их.
Это был случай, когда Вулф сделал преждевременные выводы, в чем так часто обвинял меня. Потому что, когда я, миновав прихожую, открыл входную дверь, там были вовсе не негры, а Дина Ласцио. Я уставился на нее, постепенно оправляясь от удивления. Она взглянула на меня своими длинными сонными глазами и сказала:
— Мне очень неприятно беспокоить вас так поздно, но… могу ли я видеть мистера Вулфа?
Я попросил ее подождать и вернулся в комнату:
— Никаких чернокожих мужчин. Женщина. Миссис Филип Ласцио желает вас видеть.
— Что? Она?
— Да, сэр. В черном плаще и без шляпы.
— Черт бы ее побрал! — поморщился Вулф. — Приведи ее сюда.
Я наблюдал и слушал и не мог перебороть скептического отношения к происходящему. Кончиками пальцев Вулф ритмично потирал щеку, а это означало, что он раздражен, но слушает внимательно. Дина Ласцио сидела перед ним, повесив плащ на спинку стула. Ее гладкая шея сверкала поверх простого черного декольтированного платья, все тело было расслаблено, полузакрытые глаза сумрачны.
— Не надо извинений, мадам, — сказал Вулф. — Просто рассказывайте. Я жду посетителей и ограничен во времени.
— Я хочу поговорить о Марко, — сказала она.
— Хорошо. Так что с ним?
— Вы так резки. — Она улыбнулась, и улыбка застыла в уголках ее губ. — Вы должны знать, что от женщины нельзя ожидать такой прямоты разговора. Мы не идем по дороге, а плутаем вокруг. И вы это знаете. Я просто поражаюсь, откуда вы столько знаете о таких женщинах, как я.
— Не могу сказать. А вы что — особый тип?
— Думаю, да, — кивнула она. — Да, я это знаю. Не потому, что я стремлюсь к этому, но… — Она сделала едва заметный жест. — Это сделало мою жизнь увлекательной, но не слишком спокойной. Это кончится… Не знаю, чем это кончится… Сейчас я беспокоюсь за Марко, так как он уверен, что вы подозреваете его в убийстве моего мужа.
Вулф перестал тереть щеку.
— Чепуха! — сказал он.
— Нет, не чепуха. Он так думает.
— Почему? Это вы ему сказали?
— Нет. И я отрицаю…
Она замолчала на полуслове. Наклонившись вперед, голова чуть набок, губы полуоткрыты, она смотрела на него. Я наблюдал за ней с удовольствием. Уверен, она не лгала, когда говорила, что не пытается быть женщиной особого типа, да ей и не надо было пытаться. В ней было что-то — не только в лице, оно шло через одежду, — что заставляло сразу взять определенный курс. Мой скептицизм не оставлял меня, но было нетрудно представить, что может наступить момент, когда его окажется недостаточно.