После того как Мама ушла, оставив мне маленькие апельсины, я думал про другие вещи, про аквариум и про то, как Терри-Сонный Глаз отпустил мою шею, и про всё, что говорил Призрак Отца, всё это мелькало вспышками у меня в голове, и я думал: «Что правда? Что неправда?» Я пытался думать о тех вещах, которые я знал определённо, и их было только шесть, тех, что я знал наверняка:
Папа умер на мосту возле Келхэма.
Трое мужчин пришли и разгромили Паб.
Мои рыбки расплавились.
Мистер Фэйрвью погиб в пожаре в Автосервисе.
Дядя Алан спас мне жизнь.
Я, Дядя Алан и Терри-Сонный Глаз спасли жизнь Лии.
И я подумал о расплавленных рыбках. Я думал, что это мог быть и не Дядя Алан. Это мог быть несчастный случай. Мама, возможно, сбила нагреватель, когда вытирала пыль, а я обвинял его, как Император Нерон обвинял Христиан, а Римляне обвиняли Нерона, и я оглянулся на всех больных в кроватях.
Я подумал о Россе и Гари, и об их кроссовках, ведь Дядя Алан мог купить их по совсем другой причине, о которой я не знал.
Миссис Фелл зашла повидать меня, пока Мама навещала Дядю Алана.
Она наклонила голову на бок больше, чем обычно, и спросила:
– Как ты себя ЧУВСТВУЕШЬ, Филип?
Я сказал:
– Я в порядке. Но когда я глотаю, я всё ещё чувствую привкус реки во рту.
Миссис Фелл сказала:
– Фу.
Повисла долгая пауза, я даже услышал, как самолёт пролетел над больницей, и в своих мыслях я видел Лию и Дэйна в этом самолёте, улетавшем в Новую Зеландию к дому их Тёти у моря.
Миссис Фелл сказала:
– Твой Дядя очень смелый человек, правда, Филип?
Я, соглашаясь, улыбнулся, но не смог ничего сказать.
Она сказала:
– Он настоящий герой. Как и его племянник.
Я сказал:
– Не знаю.
Она Долго-Долго смотрела на меня, читая моё лицо, как грустную книгу.
Я подумал, что могу спросить её сейчас о чём угодно, и она мне ответит, поэтому я спросил:
– Вы всё ещё думаете о своём Отце?
Она посмотрела так, как будто её лицо окатили холодной водой, и она ответила:
– Конечно, Филип, я думаю. Я думаю о нём каждый день.
Она рассмеялась, выпустив воздух из носа, но как-то грустно, и добавила:
– Каждый раз, когда я прохожу через школьные ворота.
– Почему? – спросил я.
Она глубоко вздохнула, от этого грудь её увеличилась, и она сказала:
– Он всегда хотел, чтобы я стала Учительницей, Филип. Я хотела быть актрисой, но ему не очень-то нравилась эта идея.
Я спросил:
– А вы пробовали играть?
Она сказала:
– Я поступила в Театральную Школу. Но я бросила, когда мне было девятнадцать.
– Почему? – спросил я.
Она улыбнулась, но её лицо ещё больше погрустнело, и она ответила:
– Это произошло, когда он умер. Я была на Первом Курсе, мне позвонила Мама и сказала, что у него инфаркт.