Насилие имеет разные формы. Самое очевидное — обычный удар. Причинение физических страданий. Гораздо хуже этого: психологическое и эмоциональное насилие. Некоторые рабы злости находили особые, извращенные способы доставать рабов страха. В основном они прибегали к хаотичным издевательствам, когда не знаешь, в какой момент, каким образом и от кого прилетит. Таких ребят я с особой охотой вызывал на поединки.
В тот же вечер Рик покинул кольцевую. А вместе с ним в течение дня пропали ещё девятнадцать человек. Вся первая двадцатка. Если верить слухам, часть забрали боевые отряды, а другую часть взяли в ученики. Ох сколько же разговоров было на эту тему в следующие дни. Тут каждый второй явно мечтал о том, чтобы попасть на следующий уровень. Остальные делали это не столь явно, но тоже мечтали. Лишь неудачники, что застряли в конце списка помалкивали.
— Хол… — внезапно меня посетила мысль, — А ты помнишь тех, кто за три месяца в рейтинге не поднялся?
— Помню.
— А ты помнишь внизу списка тех, кто… эм… в возрасте?
— Все молодые парни. В районе двадцати лет максимум.
— А куда тогда деваются те, кто не может подняться?
— Возможно, ты ошибаешься в своих выводах, — неуверенно заметила она, — Разница между шестнадцатилетним парнем и двадцатилетним мужчиной существенна. Возможно те, кто сейчас внизу списка, за год или два поднимутся наверх.
— Или их как-то утилизируют.
— За три месяца было десяток смертей, так что вполне возможно.
Шестеро погибли в нашем жилом блоке, когда Майки обратился. Ещё пятеро пали жертвой боев на арене или несчастных случаев. Вроде одного парня загрызли мясодеры в шахтах, но я не уверен, что это правда. Возможно и больше погибло. Трудно подсчитать. Десяток — это те, чьи смерти я видел лично или про кого говорили другие.
Слишком мало данных, что делать выводы. Эта безопасная во всех смысла формулировка оберегала от лишних потрясений.
Через пару дней после ухода чемпионов, объявили дату нового лабиринта. Подумав, я решил записаться туда.
— Эрик, ты уверен? — спрашивала Хол, прекрасно зная ответ.
— Нет, но не готов остаться в стороне.
— Если ты опять начнешь объединять людей вокруг себя, то помешаешь естественному ходу. Это гарантированно привлечет внимание. Скорее всего от тебя захотят избавиться всерьез.
— Хол, но если я отойду в сторону, зная, что там будет происходить, то тем самым предам себя ещё раз. Каков риск тогда разрушить ядро моей личности?
— До печального большой. Но и твой план никуда не годится!
— Так давай искать получше, — со скрипом согласился я.
Как можно помочь людям, не дать им убиться, при этом не раскрыть своих способностей и не сломать систему? Я понимал, что хочу её разрушить, но также понимал, что пока не настолько силен, чтобы пережить это.