Я вновь в салоне, продолжаю пустую беседу. Мои мысли далеко отсюда. Ферзен уже должен проводить детей через большую площадь и усадить их в фиакр. Пробило одиннадцать.
- Нам очень приятно ваше общество, - говорит граф Прованский, - но, увы, час уже поздний, мне бы хотелось попрощаться. Не так ли, моя супруга?
Графиня с ним согласна. Они покидают дворец. Я замечаю, что мадам Прованской с трудом удается побороть волнение. Они, как и мы, сегодня бегут из Парижа.
Я и Елизавета отправляемся в свои покои. Не знаю, как я выгляжу, удается ли мне сохранить хладнокровие. Я велю камеристке приготовить меня ко сну. Иначе я боюсь вызвать подозрения.
Уже половина двенадцатого. Надеюсь, что визит навязчивого Лафайета к моему супругу уже закончился. Я велю потушить светильники. Слуги уходят спасть.
Я быстро поднимаюсь с постели. Мой дорожный наряд давно готов: строгое шелковое серое платье и черная шляпка с густой вуалью.
Я вновь готова бросить вызов судьбе! Я спускаюсь по маленькой лесенке вниз, меня встречает доверенное лицо. Все идет по плану. Уже сейчас я чувствую радость, даже волнения кажутся мне приятными. Ведь меня ждет свобода! Я и мой провожатый идем через площадь Карусель.
Меня слепит яркий свет. О Боже! В эти мгновения я испытываю самую страшную душевную муку. Неужели я пропала?!
- Это карета, мадам, - монотонно говорит провожатый, карета Лафайета.
Да, это свет факелов кареты ослепил меня. Мы прячемся под аркой ворот. Я мысленно читаю молитвы. Карета тюремщика, зловеще грохоча, проезжает мимо. Еще чуть-чуть - и она бы задела меня своими колесами.
Отдышавшись, я спешу к фиакру, где меня ждут дети и Ферзен! Он мой герой! Как я могла сомневаться в этом человеке! Но все же, вдруг он не верен мне как мужчина...
Я, Луи Бурбон, король французов, как всегда в добром здравии и отличном настроении. Сегодня день побега. Все взволнованы, а я спокоен. На всё воля Божья! И как ни старайтесь, против этой воли мы бессильны.
Сейчас я принимаю Лафайета. Что-то его сегодняшний визит затянулся. Я чувствую раздражение. Опять мне, королю, мешают осуществить намеренное! А может, Лафайет знает о нашем плане? Нет, вряд ли, он слишком глуп!
Я смотрю на часы. Уже половина двенадцатого.
- Простите, что утомил вас, - произносит Лафайет, благодарю за беседу. Доброй вам ночи.
Наконец маркиз уходит! А что он мне говорил все это время? Ладно, Бог с ним. Королю не стоит обращать внимание на подобные мелочи.
Я прохожу в свою опочивальню. О! Какие трудности теперь меня ждут! По этикету, к моей руке привязывают шнур, а другой конец шнура на руку камердинеру. Мне достаточно лишь пошевелить рукой, чтобы разбудить слугу. Конечно, в обычной жизни это удобно, но в данной ситуации - досадное препятствие!