Монтальбано уже собирался выйти, как зазвонил телефон.
– Алло?
– И вообще, ты не держишь слово!
Это была Ливия, которую, судя по всему, так и распирало высказаться.
– Я?!
– Да, ты!
– Когда это, интересно, я его не сдержал?
– Ты мне клялся, что летом в Вигате убийств не бывает.
– Ну что ты такое говоришь? «Клялся»! Я всего лишь сказал, что летом, в жару, если кто и замышляет убийство, то предпочтет потерпеть до осени.
– Как же тогда вышло, что Гвидо и Лаура очутились в одной постели с жертвой преступления в самый разгар августа?
– Ливия, не передергивай! «В одной постели»!
– Ну практически.
– Послушай меня внимательно. Это убийство случилось в октябре шесть лет назад. В октябре, ты поняла? Что означает, кроме всего прочего, что моя теория не так уж и беспочвенна.
– Как бы там ни было, из-за тебя…
– Из-за меня?! Если бы этот проныра Бруно не пытался переплюнуть Гудини…
– Это еще кто?
– Знаменитый фокусник. Если бы Бруно не закопался под землю, никто бы и не заметил, что на нижнем этаже есть труп, и твои друзья могли бы и дальше спать сном младенца.
– Твой цинизм омерзителен. – И бросила трубку.
Когда Монтальбано вернулся в отделение, было уже почти шесть.
Он приехал бы и раньше, но стоило ему выйти за дверь, как на него обрушился такой лютый зной, что он тут же ретировался. Разделся, наполнил ванну холодной водой и полежал в ней часок.
– Синьор комиссар! Синьор комиссар! Нашел! Обстановил личность!
Катарелла весь напыжился, локти чуть оттопырены, пальцы веером – осталось хвост распустить, и выйдет павлин.
– Пойдем в кабинет.
Катарелла последовал за ним с листом бумаги в руке и таким торжествующим видом, что, казалось, он вышагивал под триумфальный марш из «Аиды».
Монтальбано взглянул на распечатанную Катареллой карточку.
МОРРЕАЛЕ Катерина, она же Рина,
дочь Морреале Джузеппе и Дибетты Франчески,
место и дата рождения: Вигата, 03.07.1983,
проживает по адресу: Вигата, виа Вома, 42,
пропала 12 октября 1999 года,
заявление подано отцом 13 октября 1999 года.
Рост: 1,75.
Волосы: светлые.
Глаза: голубые.
Телосложение: изящное.
Особые приметы: небольшой шрам от удаления аппендицита и варус большого пальца правой ноги.
ПРИМЕЧАНИЕ: сведения поступили из отделения полиции города Фьякки.
Монтальбано отложил карточку, обхватил голову руками.
Зарезана, как какая-то овца, как бессловесная скотина.
Теперь, когда он увидел ее фото, в нем вдруг невесть откуда поселилась твердая уверенность, что доктор Паскуано был одновременно прав и неправ.
Прав, когда рассказывал, как ее убили, но неправ относительно мотивов. Паскуано предполагал шантаж, но с Риной Морреале и ее ясным, безмятежным взглядом слово «шантаж» никак не вязалось.