– Я из-за вас пол рабочего дня потеряю!
– Синьор Миччике, вы догадываетесь, почему мы вас вызвали?
– Не догадываюсь, а знаю: со мной только что Спиталери говорил. Из-за этой лабуды с самовольным строительством.
– А больше он ничего вам не сказал?
– А что, есть что-то еще?
– Послушайте, двенадцатого октября, в последний день, во сколько вы закончили?
– Это был не последний день, я еще на следующий день вернулся.
– Зачем?
– Доделать то, что накануне не доделал.
– А поточнее?
– Двенадцатого после обеда я только взялся за работу, и тут приходит Дипаскуале и говорит не разбирать мостки.
– Почему же?
– Сказал, лучше подождать еще денек и посмотреть, не будет ли протечек. И еще добавил, что после обеда хочет заехать хозяин и лично убедиться.
– А вы что?
– А что я? Уехал.
– Продолжайте.
– Вечером, где-то после девяти, позвонил Дипаскуале и сказал, что с утра можно все разбирать. Я поехал, заделал окно досками, затянул пленкой и разобрал мостки. Как только начал ровнять грунт, подъехали еще трое из бригады.
– Из какой бригады?
– Которая забор вокруг стройки убирает. Потом прошелся пару раз вокруг дома трамбовкой…
– Что за трамбовка? – спросил Фацио.
– Машина такая, с ней еще дороги строят.
– Каток?
– Типа того, только поменьше. Когда закончил, поехал домой.
– Вместе с катком?
– Нет, его ребята из бригады должны были на грузовике вывезти.
– Вы не помните, не случалось ли вам утром тринадцатого заходить на нижний этаж?
– Спиталери то же самое спросил. Нет, не заходил, нужды не было.
Если бы он вошел, то как минимум лужу крови в гостиной должен был бы заметить. Но, похоже, Миччике не врал.
– Вы видели там сундук?
– Да. Его туда велел поставить…
– Да-да, синьор Спечале. Вы его открывали?
– Сундук? Нет. Я и так знал, что он пустой. Чего его открывать?
Вместо ответа Монтальбано взял со стола листок, перевернул и протянул Миччике.
Тот взглянул на фотографию убитой девушки, прочел сообщение о пропаже и с явным недоумением вернул листок комиссару.
– А это тут при чем?
Ответил Фацио:
– Если бы вы открыли сундук утром тринадцатого, то увидели бы ее внутри. Зарезанную и упакованную.
Реакция Миччике была неожиданной. Он вскочил, весь побагровев: кулаки стиснуты, зубы оскалены – дикий зверь, да и только. Монтальбано даже испугался, что сейчас он вспрыгнет на стол.
– Вот гаденыш, сукин сын!
– Кто?
– Спиталери! Знал ведь и ничего мне не сказал! Уже по тону его мог бы догадаться, что он решил меня подставить!
– Сядьте и успокойтесь. Зачем, по-вашему, Спиталери вас подставлять?
– Чтобы вы решили, что это я девчонку убил! Когда я уехал, в Пиццо Дипаскуале остался! И про все эти дела я ни сном ни духом!