– Она… погибла?
– О да. – Он как-то странно улыбнулся. – К этому времени мы уже поднялись на большую высоту. Но, видите ли… Есть кое-что, чего я не понимал все эти годы, до нашего с вами падения в пруд. Шесть лет я прокручивал в голове те события. Нет, не постоянно, поймите, а лишь тогда, когда по какой-то причине вспоминал. Если бы я был тогда чуть проворней, держал крепче, не выпустил бы ее, то смог бы втащить ее обратно. Я не переставал себя корить. И все эти годы я так и не представлял себе, что бы действительно произошло, держи я ее крепче. Она весила почти вдвое больше, чем я.
– Она потянула бы вас за собой, – тут же ответила Катриона.
Несмотря на простоту его слов, она немедленно и очень ярко представила себе, как бы все происходило. Катриона потерла красные пятна на запястьях. Потому что ты ни за что ее бы не выпустил.
Тут Форкосиган впервые увидел следы на ее руках.
– Ой, прошу прощения!
– Все в порядке. – Она, застеснявшись, перестала массировать запястья.
Тогда он взял ее руки и нежно потер синяки, будто хотел их стереть.
– Кажется, я как-то неправильно оцениваю свое тело, – сказал он.
– Вы мысленно считаете, что вы шести футов ростом?
– Судя по всему, мое подсознание именно так и полагает.
– Осознание истины… улучшило дело?
– Нет, не думаю. Просто все стало восприниматься… по-другому. Непривычно.
Руки у них обоих были ледяными. Катриона встала, сделав вид, что не заметила его попытки ее удержать.
– Нам нужно обсохнуть и согреться, не то мы оба… окажемся в том еще состоянии.
Поймаешь смерть, как говорила обычно в таких случаях ее двоюродная бабушка. Довольно неудачная сейчас цитата. Она выбросила оставшуюся туфлю в ближайшую урну.
По дороге к стоянке Катриона осмелилась заскочить в ближайший магазинчик и купила пачку цветных полотенец. Когда они сели в машину, Катриона включила обогрев на максимальную мощность.
– Вот, – протянула она полотенца лорду Форкосигану, едва машина тронулась. – Снимите хотя бы мокрый китель и обсушитесь немного.
– Логично. – Китель, шелковая рубашка и термическая футболка шлепнулись на пол, и он начал энергично растирать голову и торс. Его кожа приобрела красноватый оттенок и покрылась пятнами. Розовые и белесые шрамы отчетливо выделялись на более темном фоне. Шрамы, шрамы, шрамы, множество шрамов. Большей частью тонкие хирургические швы, налагающиеся друг на друга, ставшие с годами бледнее и тоньше. Шрамы на плечах, предплечьях и пальцах, на шее и уходящие под волосы, опоясывающие грудную клетку и идущие вдоль позвоночника. А на груди – более свежие, розовые, кривые и уродливые, похожие на переплетенные щупальца.