– Нет, Прошка, это не Ленин пришел, – мягко и ласково ответил Липатов.
Снова мычание, на сей раз – с недоумевающими нотками.
– Нет, Прошка, еще орден тебе не дадут.
Прошка презрительно фыркнул и сцедил на пол нитку слюны.
– Зато, – улыбнулся Липатов, – они тебе твой китель вернут. Сейчас кладовую откроют и вернут. Вместе со всеми орденами и медалями.
Прошка вмиг просиял, как ребенок, которому взрослые пообещали леденец на ярмарке, и снова оглядел спецгруппу, на сей раз – взглядом, полным надежды и неподдельной благодарности.
Анархист покрутился, глядя под ноги, наклонился и обхватил пальцами рукоять топора, теплую и липкую. Уперся ногой в белую спину и вытянул лезвие из расколотого затылка одного из санитаров.
– Раз – и квас, – пробормотал он услышанную недавно в московском кабаке присказку.
Дверь кладовой слетела с петель с первого удара, и Липатов первым устремился внутрь. Поп сунулся было следом, но Солдат удержал его за рукав, пропуская вслед за Липатовым вереницу пациентов увечного дома. Из кладовой доносилось шуршание и тихие радостные голоса. Внутрь заходили калеки, а обратно выходили бойцы. Пыльные кители словно возвращали их взглядам огонь, пальцам – былую хватку, а спинам – солдатскую осанку. Бледные тени, они вновь становились теми, кем некогда были.
Раздался глухой стук костяшек по полу, и показался Прошка. Полы его кителя волочились по полу, а на груди звенела целая россыпь орденов и медалей. Прошка подполз к Солдату, ухватил его за штанину и замычал, еле шевеля челюстью. Солдат видел, как ворочается в беззубом рту темный язык.
– Благодарит тебя, – сказал Липатов, показавшись на своей каталке. – Ленин бы больше для него не мог сделать, говорит.
Солдат пожал протянутую ему снизу сухую и грубую, как хлебная корка, ладонь. Прошка уважительно кивнул, не сводя радостных глаз с выцветшей жести.
– Все готовы? – спросил Липатов. – Пойдем вниз?
Прошка оглянулся на него и вопросительно угукнул.
– Нет, тебе не надо, – ответил Липатов. – Ты здесь за главного будешь.
Возмущенное мычание перебило его, но Липатов лишь поднял руку в примирительном жесте:
– Прошка, без тебя никак. Кто всех остальных построит и порядок наведет?
Прошка обиженно рявкнул неразборчивое, но послушался. Отпустил штанину Солдата, споро развернулся на кулаках и гнусаво заголосил на весь коридор. Остальные увечные, разбредшиеся кто куда, тут же поспешили обратно и начали кое-как строиться у стенки, а безногий ветеран, переваливаясь с руки на руку, двинулся вдоль строя, время от времени порыкивая на своих неказистых подчиненных.