– Вот этот участок, – сказал он вполголоса, – просто загляденье. Даже досада берет, когда подумаешь, во что его превратят: трубы и сборные дома, куда ни глянь.
– Подумаешь! А на что еще он годен? И тут чертовски холодно! Скажите-ка Фредерику, чтобы прибавил скорости.
– Сейчас только четверть второго. Пейдж ждет нас не раньше четырех. Сначала заедем в отель.
– Какая-нибудь обычная провинциальная дыра?
– Нет, он принадлежит тресту. Называется «Красный лев». Первоклассный отель.
– Тем лучше. Я предчувствую, что мы провозимся с этим делом гораздо дольше, чем вы предполагаете.
– Не беспокойтесь, – сказал Смит. – Раз Мигхилл отступился, все будет очень легко.
– Хотел бы я знать, почему он так быстро вышел из игры, – задумчиво протянул Най. – На старика Итиэля это не похоже.
– Новый иллюстрированный еженедельник влетает ему в копеечку. У него просто нет таких денег, какие готовы предложить мы.
– Это что-то слишком просто. Вернон и Мигхилл любят друг друга, как мангуста и гремучая змея. А что касается денег, то и у Вернона сейчас лишних нет.
– Он ассигновал на это дело вполне достаточную сумму.
– И вы понимаете почему?
– Он хочет приобрести «Северный свет».
Най посмотрел на своего спутника так, словно тот сказал необыкновенную глупость.
– Вернее, он ему позарез нужен.
Оба умолкли. Машина начала спускаться с холма, и внизу, в ясной после дождя дали, заблестели шиферные крыши Хедлстона, над которыми высились зеленый купол ратуши и изящный серый шпиль церкви Святого Марка. Белый плюмаж пара поднимался над стоящим у вокзала паровозом.
– Вот, значит, наш город, – заметил Смит. – Очень неплохое местечко. Здесь нет безработных, а два главных промышленных предприятия пользуются весьма солидной репутацией – завод Северной станкостроительной компании и обувная фабрика Стрикленда.
На Ная это не произвело ни малейшего впечатления. Когда они проезжали окраины, он то и дело бросал саркастические замечания, как вынужден был признать Смит, нередко очень остроумные. Сам же Смит молчал, пока они не подъехали к «Красному льву». Тут он заметил:
– Послушайте, Леонард, нельзя сказать, чтобы завтрак, которым нас угостили в самолете, был особенно сытным. Не перекусить ли нам сейчас?
Улыбка Ная стала еще более сардонической.
– Какой вы, однако, чревоугодник, Смит. Это что-то патологическое. И все только потому, что мир отверг вас, когда вы были ребенком.
– Зато теперь он меня не отвергает, – улыбнулся Смит, скрывая обиду.
Выбившись в люди, он, как это нередко бывает, гордился своей прежней бедностью и частенько преувеличивал ее, когда об этом заходил разговор.