– Он прелестный, – сказала я. – А я очень редко говорю так о детях.
– С ним не оберешься возни, – ответила Луна. – А я только что узнала, что снова беременна.
Она нервно рассмеялась, хотя я не могла понять, относилось это к беременности или к чему-то еще.
– Мы не ожидали такого. Мне сорок один. Но это подарок, да? Мы даже пока никому не говорили.
Я ощутила легкий восторг от такого доверия.
– Я никому не скажу.
– У тебя есть дети? – спросила Луна.
Я покачала головой:
– Нет, мы с мужем решили не заводить детей. Я главный редактор в экологической НПО. И я писатель. Я пишу стихи и сейчас работаю над долгим проектом. В будущем году у меня выйдет книга. А Уилл преподает историю.
Я рассказала Луне о своей работе, о том, что Уилл исследует туземные племена Юго-Западной Америки, о наших странных поездках в пустыню после жизни в упорядоченном хаосе пригорода Нью-Йорка. За моим непрерываемым монологом скрывалось беспокойство, возникающее всякий раз, когда я произносила в присутствии любой матери эти слова: «Нет детей». Сперва легкий всплеск вины, за которым немедленно следовало желание оправдаться. Это была моя инстинктивная реакция, нерациональная и нечестная по отношению к нам обеим. Я испытывала подобное даже с Кэролайн, а теперь и с Рене, большой и счастливой, как дом. «Все делают свой выбор, – недавно сказала мне Кэролайн в качестве утешения. – Жизнь у всех непростая».
– Вам с мужем, должно быть, гораздо проще без детей, – сказала Луна. – Со всеми-то путешествиями? – В ее лице было любопытство, но не осуждение.
– Ну да, – ответила я. – Багаж точно не такой тяжелый.
Луна улыбнулась и в свою очередь рассказала мне о бизнесе, который ведут они с мужем, – это органическая ферма, поставляющая продукты для ресторанов в Сиэтле. «Это движение, с фермы на стол, стало прямо счастьем для садоводов вроде нас», – сказала она. Чтобы получить сертификат на органические продукты, потребовались годы, но теперь они едва справляются со всеми заказами. У них есть пять постоянных работников, и в сезон нанимается еще дюжина. Они доставляют заказы по домам и держат в городе лавку.
Наступила неловкая пауза, прерываемая только цоканьем собачьих когтей по твердому полу и бормотанием Альфредо, играющего в поезд. «Это станция – дом, мама, папа, Роро. Пока-пока».
Я потянулась к сумке. Я приехала, конечно же, отдать ей кольцо, но сейчас, сидя на кожаном диване, с мятным чаем в керамической кружке, я испытывала неловкость, которая доходила практически до раздвоения сознания. Поиск Луны так долго был моей внутренней, глубокой задачей, что теперь даже я сама не могла окончательно осознать значение этого события. Может быть, теперь было совсем не время привносить Луну в нашу жизнь. Она могла вызвать болезненные воспоминания. Я не была уверена. Я колебалась между мыслью отдать ей кольцо и позвать в Нью-Йорк или немедленно уйти, выбросить кольцо и никогда больше не вспоминать ее имени.