– Но другого шанса у него не будет, – сказал декан.
В конце концов они договорились о двухлетнем испытательном сроке, в течение которого Джо был обязан иметь средний балл не меньше четырех и не совершить ни одного нарушения. В общежитии запрещалось устраивать вечеринки до конца года, и весь следующий год на таких вечеринках будет присутствовать наблюдатель из администрации колледжа. Джо Скиннера исключают из бейсбольной команды немедленно.
Рене пожала всем руки, вышла из комнаты с деревянными панелями, и ее вывернуло в высокую урну прямо в коридоре.
– Только не говори Нони, – было первое, что сказал ей Джо, когда она открыла дверь в его комнату в здании общежития. Светловолосая изящная девушка выскользнула из комнаты у нее за спиной. У нее были заплаканные глаза.
– Пока, Джо, – сказала она, всхлипнув, и помахала ему крошечной ручкой.
Рене проигнорировала девушку.
– Конечно, я ей не скажу, – ответила она. – Но нам надо поговорить.
В общей комнате они присели на жесткий кожаный диван. Кроме него, в комнате были только телевизор с большим экраном и три потрепанные пивные стойки.
– Они лишат меня стипендии? – спросил Джо.
– Нет, – ответила Рене. – Они не заберут у тебя стипендию. Ты играл первую половину сезона. Тебе повезло. Но они могли забрать ее. Они вообще могли тебя исключить.
– Ой, ну слава богу! – сказал Джо и начал смеяться.
– Но, Джо, – строго сказала Рене, – ты должен все исправить. И прекратить это свинство. – Она объяснила ему, на каких условиях колледж согласился его оставить.
Джо потянул шею, наклоняя ее влево и вправо.
– Не волнуйся, – сказал он. – В такие неприятности я больше не попаду.
– Ты не можешь попадать ни в какие.
– Клянусь. – И он поднял руку, как в бойскаутском салюте, и подмигнул.
Рене чуть его не ударила.
– И с бейсболом покончено, – продолжила она. – Тебя выгнали из команды. – Эту часть соглашения она чувствовала всем своим нутром, животом, в котором с самого конца встречи стояла тошнота. Она не представляла, как Джо воспримет это; он играл в бейсбол почти каждый день своей жизни с самой смерти отца.
Но на лице Джо отразилось глубокое облегчение. Практически счастье.
– О, слава богу, – произнес он. – Я больше не хочу играть, Рене. Я уже сколько лет не хочу. И бросок у меня уже не тот, что был. Я только не хотел говорить тебе. Ну и Нони.
Секунду Рене просто смотрела на своего брата – ясные голубые глаза, ямочки на щеках. Но в первый раз она заметила легкие следы набухающих синяков под глазами, выпуклость живота под майкой, припухлость щек. Его такие знакомые черты словно состарились, изменились. Она могла разглядеть под ними, каким он станет мужчиной.