На рассвете попробовала поворожить, только яблочко зачарованное по блюдцу кататься отказывалось, а вода, набранная из окутанного чарами колодца, была прозрачной и спокойной. Не желала показывать ни прошлого, ни будущего.
Поняв, что толку не будет, я прибрала в доме и разобрала травы. Собранные вчера разложила в пучки и перевязала нитью, после чего подвесила сушиться. А те, что уже можно было снимать, еще раз просмотрела и сложила в мешочки, а потом – в котомку с лекарскими приспособлениями. Это добро всегда нужно, мало ли к кому хворь прилипнет.
За окном собирался дождь. Пока еще ни капельки с небес на землю не сорвалось, но тучи затянули небо так знатно, что оно стало серым-серым.
Я выглянула в окно и вздохнула. Наивно было надеяться, что останутся хоть какие-то признаки нахождения тут Дивислава. Ушел красиво, все следы убрал. Ух, нелюдь! Впрочем, мне печалиться особо нечего. Есть тот, кто может дать дельный совет.
Выйдя во двор, я еще раз осмотрелась. Нет, все как обычно.
Внутри кольнуло от легкого разочарования и жалости. М-да, Калина, чудесница из Полозовичей, а чего ты еще ожидала? Что у порога тебе даров оставили?
И, тряхнув головой, я быстро сбежала со ступенек. Обошла дом кругом – нет нигде того, кого ищу. Но ведь чую – тут он. И нет, не Дивислав, конечно. Но вот по манере нехорошо себя вести – словно его брат-близнец.
Я направилась к стоявшей за домом раскидистой яблоне. Остановилась и прислушалась. Вроде бы ничего, только шелест листвы на ветру. Но вот… щелк… клац… Ага, явно не ветви и не плоды. А просто кто-то нахально грызет сворованные с крыши фрукты, которые я нарезала и выложила на солнышко сушиться. В специально отведенное место, разумеется.
Подняв голову, я прищурилась. Звуки тут же стихли.
– Вася-а-а, – вкрадчиво произнесла я. – Васяточка-а-а-а.
В ответ – тишина. Только смешок ветра, мол, нашла кого звать. А потом настороженное чавканье, словно и хотелось бы съесть побыстрее, да не дадут. Отсюда вся глубина печали и страдания. Недоеденное лакомство – это такая же боль, как суровая хозяйка, пристально следящая за фигурой и не дающая поесть вволю.
– Вася-а-а, – позвала я. – Я все равно знаю, что ты там. Выходи, лапушка моя.
Несколько секунд длилась тишина. А потом сверху раздалось глубокомысленное:
– А что мне за это будет?
Я сложила руки на груди и честно пообещала:
– Могу сказать, чего тебе за это не будет.
– Мне надо подумать, – важно сообщили оттуда. – А то я еще прошлый раз не позабыл.
– Да-а-а? – протянула я с нотками удивления, высматривая упрямого помощника. – И как? Все отросло уже?