Профессор прервался и, воздев указательный палец вверх, прочитал, словно пропел на латыни:
— «Quod Genus humanum ese alus, aliis est cibus»! Что для одних род человеческий, то для других пища!
— И что это значит? — сипло спросил Стас.
— Это значит, что наступила эра каннибалов! — в упор, взглянув на него поверх очков, сказал Мустафа. — Иными словами, детские забавы человечества закончились, и теперь настало время страшного отрезвляющего похмелья!
— Они человечиной питаются что ли? — взвыла, чуть ли не в голос Алена, в ужасе от дошедшего до нее с опозданием истинного смысла слов профессора.
— Именно! — благожелательно глянул на нее тот, пригладив свои набриолиненные волосы. — И не только они, ксеносервусы тоже.
— Так они и этих козлов тоже на это дело подсадили? — изумленно вскричал Стас.
— Чего орешь? — неодобрительно покосился на него Влад. — Тебе же сказали, что да!
— Знаешь, как-то сложно спокойно выслушивать о том, что ты, являешься ни чем иным как бройлерным цыпленком! И вся ценность твоя определяется лишь весом твоих окорочков или грудки!
— Ну что же делать? — криво ухмыльнулся Влад. — Выяснилось, что пока человечество тысячелетиям носилось со своим богатым духовным миром эти томиноферы точили свои кривые ножи, готовясь перерезать нам глотки, освежевать и тупо сожрать!
— Н-да, жутенькая перспектива! — подавленно произнес адьютант.
— Если вы уже закончили свои прения, то, может быть, я все-таки закончу цитировать этот отрывок? — с любопытством глядя на спорщиков, спросил Мустафа.
— А что это еще не все? — оторопел Стас. — Мне то, что уже прозвучало, еще неделю переваривать нужно будет!
— Ага, если ты проживешь еще эту неделю! — пробормотал Летун.
— Заткнитесь, оба! Дайте послушать! — нетерпеливо прикрикнул на них Влад.
— «…Из людей же выживут лишь те, кто став ксеносервусом, будет верным слугой томиноферам и питаться себе подобными станет. Иного не дано».
— Не хочу я людей есть! — возмутилась Алена.
— А тебе, кстати, этого никто и не предлагает, если ты этого еще не заметила! Это тебя будут есть! — фыркнул Стас.
— Заткнись урод, без тебя тошно! — всхлипнула Алена. — У меня мама дома осталась и сестренка! Я думала, что их расстреляли или танками подавили, а тут такое!
После этого девушка безутешно в голос разрыдалась. После услышанного все выглядели подавленными. У всех были семьи, с которыми они уже мысленно простились, понимая, что в обрушившемся на них всех ужасе шансы на то чтобы выжить были равны нулю. Но известие о том, какая страшная участь была уготована их близким, поразила всех настолько, что онемев от горя, они надолго замолчали.