Россия, Чертов остров, наше время.
Еще не успев толком сообразить, что с ним произошло, Сенсей принялся хвататься руками за стенки дупла, пытаясь прекратить дальнейшее погружение в гнилое нутро дерева. Но это не помогло, и он продолжал медленно и неотвратимо погружаться в толщу сгнившей трухлявой деревянной плоти, щедро перемешанной с паутиной, отвратительными толстыми, белесыми личинками и множеством живых и мертвых насекомых.
От того чтобы не заорать в голос Сенсея удержало лишь то что он просто побоялся открыть рот, справедливо опасаясь что туда сразу же заползут какие-нибудь омерзительные твари. То, что вся эта многочисленная армия беспрестанно ползающих, семенящих, жалящих, шуршащих своими хитиновыми панцирями и мохнатыми лапками тварей пока еще не учуяла, что к ним в дупло пожаловал вкусный квартирант, было для него слабым утешением.
При одной мысли, что сейчас на него со всех сторон поползут потревоженные его непрошенным вторжением, мохноногие обитатели дупла, Сенсей взвыл от ужаса. После этого он принялся еще с большим усилием сучить руками и ногами пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь не гнилое и не распадающееся в труху. Но такового внутри дерева не оказалось. Все здесь было один прах и тлен.
Сенсей внезапно со всей ужасающей ясностью понял, что жить-то ему осталось всего ничего. Поймавшее его влажное, трухлявое нутро дуба засасывало не хуже болотной трясины. После того как лицо Сенсея погрузится в заплесневелую тьму она сначала залепит ему рот и нос, а затем плотно забьет его легкие и он неминуемо задохнется.
Сенсей издал отчаянный вопль:
— Помогите, спасите!
Но после этого, его услужливая память с поистине садистской жестокостью напомнила ему что, залезая в дупло, его даже не обвязали веревкой. Так что пока эти подонки, там снаружи сообразят, что к чему, у него над головой уже плотно сомкнется влажная, ледяная труха. Вынимать его из дупла, конечно же, не станут, а просто оставят его тело, словно в могиле, внутри дерева. Дешево и сердито, даже яму копать не надо!
А через пару часов, после того как горячее солнышко основательно прогреет больное нутро дуба изголодавшиеся обитатели дупла дружно накинутся на него. Радостно щелкая острыми челюстями, жвалами и хелицерами они примутся терзать его бренное тело, прогрызая в нем извилистые ходы, и не прекратят своей жуткой работы до тех самых пор, пока Сенсей не превратится в гнилую труху и не станет сам частью этого страшного дерева.