— Вот как? — Торрен не верил ни единому слову короля. — А тогда кто же?
— Геральду убило ее собственное скудоумие, — король поморщился. — Она умерла от яда, который заготовила для меня.
Принц нахмурился.
— Дядька мне говорил совершенно другое. Что Роветта отравила ее, чтоб занять место королевы. И ей это удалось.
— А что, он должен был тебе сказать, что его сестра была сумасшедшей? Что она истязала всех животных, встречавшихся ей на пути? Что обожала бить служанок и оскорблять фрейлин? А ты сам не помнишь ее дикие вопли, от которых сотрясался дворец? Ты был достаточно большим, чтобы понимать, что это ненормально.
— А это в самом деле так? Она была душевнобольной? — недоверчиво переспросил Торрен и вдруг понял, что это правда.
Недаром из родового замка были удалены все, кто хоть что-то знал о привычках сестры герцога Мальорского и мог рассказать о них ее сыну. И вспомнил, как в детстве, чтоб досадить надоедавшему своими нотациями герцогу, с удовольствием рвал горло мелким зверюшкам и птичкам, попадавшимся в его руки, и то, с каким ужасом дядька следил за его действиями. Он боялся, что склонности сестры передадутся ее сыну!
— Ты можешь узнать об этом у слуг или тех, кто был тогда во дворце. Не думаю, что они станут врать. — Леран дрожащей рукой гладил искаженное болью лицо жены, будто надеясь ее оживить.
— Ну, хорошо, — Торрен решил не спорить понапрасну, — а кто тогда организовывал покушения на меня? Или ты хочешь сказать, что не знал о них? Дядька много раз подавал прошения найти и наказать виновных, но ты не предпринимал никаких действий. Почему? Ты знал виновного и покрывал его?
— Я думал, что знал, — король никак не мог расстаться с мертвым телом и прижал мертвую жену к груди, с силой зажмурив набухшие слезами глаза, — но ошибался. Это была не Роветта. Она, наоборот, постоянно говорила, что с тобой нужно жить в мире. И всегда защищала.
— Она же прочила Юриса на престол! — Торрен был уверен, что отец просто выгораживает любимую жену.
— Не она, — Леран решил, что скрывать истинного виновника больше нет смысла. — Ее мать. Они постоянно ссорились из-за этого.
— Герцогиня Аметти? — Торрен пошатнулся. Осознание, что он казнил не того человека, далось ему нелегко. Вся эта многолетняя ненависть, застилавшая ему глаза, была напрасной. — Почему же ты ничего не предпринял?
— Я сам узнал об этом недавно. Роветта много раз пыталась остановить герцогиню, но та превратилась в фанатичку. Но предать ее она не могла, это же ее мать. Сказать, что герцогиня организовывала покушения на наследного принца, было то же самое, что отдать ее палачу.