Перевела взгляд на элдормена. Он с вызывающим видом поднял правую руку, показывая амулет на запястье.
— На меня ваши колдовские чары не действуют, я вам не король, голову которого вы задурили.
— Задурила? Я? — возмутилась Амирель. — Только благодаря мне Торрен стал королем! И вы это знаете! Как вы смеете меня в чем-то обвинять?
Глава тайного королевского сыска мерзко усмехнулся, болезненно сжал ее руку и повлек ее за собой. Амирель вмиг передумала идти с ним. Сердито приказала:
— Выпустите меня немедленно!
Глава тайного сыска замер, нелепо дернулся и разжал ладонь.
С трудом подавив желание по-детски высунуть язык, Амирель быстро пошла ко входу во дворец. Уходить в неизвестность было рано. Сначала нужно было подумать, куда бежать и как, подготовиться, а потом уже срываться с места.
— Надо было сначала заткнуть тебе рот, наглая девка, как это делал элдормен Аверн! — возмущенно крикнул граф, но не тронулся с места.
«Сам себе рот затыкай! Кулаком!» — мысленно огрызнулась Амирель, торопливо ускорив шаг, не желая слышать оскорбления.
Догнавшая ее камеристка озадаченно сказала:
— Что-то с нашим главой тайного королевского сыска не то. Он себе в рот кулак засунул и принялся его грызть, как собака кость. Может, ему голову солнцем напекло?
Амирель сбилась с шага. Это что же, она теперь и мысленно может команды давать? Это же невообразимо!
Она послала мысленный приказ элдормену Ветте убираться с площади и вынуть кулак изо рта. Но не сразу, а через час. Чтобы на своей шкуре прочувствовал, можно ли обращаться с ней подобным образом.
Придя в свои покои, сбросила накидку и, заметив жадные взгляды камеристки и служанки, бросаемые в окно, отпустила их на площадь повеселиться, разрешив не приходить до утра.
Празднование длилось до глубокой ночи, придворные пировали во дворце, простолюдины — на площади, где были выставлены длинные ряды, уставленные едой и напитками, и все это время забытая всеми голодная Амирель провела в своем будуаре.
Она не хотела веселиться по поводу воцарения Торрена, но ей было обидно. Если бы не она, королем ему не бывать, он вообще вряд ли был бы жив. А теперь он про нее попросту забыл! Раздражение все нарастало, хотя она и понимала, что это очень глупо, и что эти эмоции вовсе не ее.
В полночь, поняв, что еды ей никто не принесет, а есть хотелось сильно, ведь обеда и ужина ее тоже лишили, решительно пошла к дверям.
Приказав стражникам спать, двинулась вниз, зная, что где-то там находится кухня. Коридоры были пусты, навстречу ей никто не попадался. Остановившись на нижнем этаже, где находились хозяйственные отделения, она принюхалась.