Назначенный носильщиком волк недовольно заворчал и попятился, намереваясь увильнуть от тяжкого поручения.
— Не спорить! — оборвала она его. — Это недолго. — И уже тихо добавила, не слишком веря в свои слова: — Надеюсь. — И снова, но уже с уверенным напором, повторила непослушному волку: — Иди ко мне!
Волк нехотя подошел, встал рядом. Амирель казалось, что подчиняется он не столько ей, сколько своему вожаку. Велела ему лечь подле поклажи, мысленно представив это действо так, как ее учил дроттин. Потом крепко привязала баул ему на спину и заставила встать. Волку не нравился тяжелый груз, и он угрожающе клацал зубами, но скинуть его не пытался, кося желтым глазом на свирепо скалившегося на него вожака.
Амирель еще раз погладила своего выросшего волчонка, попросила его встать прямо, устроилась верхом на его хребте, поерзала, схватившись за шерсть, отчего он неодобрительно зарычал.
— Ладно-ладно, не серчай. Должна же я за что-то держаться? — умиротворяющее прошептала она и покрепче ухватилась за желтоватую прядь на загривке зверя. Почувствовав себя более-менее уверенно, уже бодро скомандовала: — Вперед!
Пробежав вдоль ограды парка, стая выскочила на полузасыпанную снегом проезжую дорогу и мерной рысцой потянулась цугом на запад вслед за своим вожаком. Амирель не возражала. На запад так на запад, лишь бы подальше отсюда. Не будет здесь ее — не станет и опасности, которую приносит в поместье одно ее присутствие.
Как вовремя ее предупредил камердинер, спасибо ему! Если б не он, сидеть ей сейчас в застенках тайного сыска, да и не ей одной, а всему семейству графа. Вот уж оттуда ей живой точно не выйти. Вряд ли бы она смогла убедить эмиссаров, что она не королевской крови, ведь достаточно посмотреть ей в глаза.
Волки довольно споро бежали по переметенной снегом ночной дороге вот уже несколько часов. Амирель пересчитала их по головам — их было одиннадцать крепких матерых волков. Есть ли среди них волчицы, она различить не смогла. В лес стая сворачивать не пыталась, видимо, понимая, что по глубокому снегу им с такой поклажей не пробраться.
Было почти светло — полная луна освещала белый снег, переливавшийся под ее лучами призрачным маревом. Стая рысила по снегу почти всю ночь. Волк с поклажей заметно устал, бежал с высунутым языком и частенько поглядывал на девушку, призывая устроить привал. Радовало лишь то, что среди леса ветер почти не чувствовался, лишь иногда с верхушек елей вниз падали увесистые шапки снега.
Амирель устала тоже. От неудобной позы ломило спину; пальцы, вцепившиеся в волчью шерсть, закостенели и замерзли. Восток порозовел, ночь кончалась. На дороге вот-вот должны были появиться люди, отправлявшиеся в путь с восходом солнца. Встречаться с ними было нельзя, и она послала вожаку мысленный приказ: