— Давай кажись, не прячься. Я на кого не попадя не кидаюсь, мне полюбовница нужна справная…
Девушка сердито посмотрела на охальника, забыв, что глаза поднимать нельзя. Ей было стыдно в одной ночной рубахе, пусть она и была из плотной холщовой ткани и длиной до пола. Особенно ее смущало то, что под рубахой ничего нет. Увидев ее лицо, мужик охнул и крепче сжал ей плечи, оставляя синяки на тонкой коже.
— Ох, да ты красавица! Сущая красавица! На такой и жениться не грех. — Отодвинул ее от себя на вытянутую руку, осмотрел с ног до головы, и на что-то решился. Потом строго спросил: — Откуда ты, и почему в этом доме живешь?
— А что это за дом такой, что в нем жить нельзя? — тихо спросила Амирель, не желая говорить о себе.
Он наклонился ниже, касаясь ее лица своим горбатым носом.
— Так здесь колдунья жила, — он провел носом по щеке Амирель, вдыхая ее запах и умиленно щурясь. И равнодушно добавил: — Говорят, людей со свету сживала. Сожгли ее прошлым летом.
Амирель рванулась, пытаясь обрести свободу, но мужик шутя удержал ее, лишь крепче прижав к своему твердому телу.
— Куда ты? — удивился он. — Тебе же такое счастье подвалило!
Амирель попыталась его оттолкнуть, отказываясь от подобного счастья. Даже не заметив ее попыток, он догадался, смешно наморщив лоб:
— Ты не знаешь меня, что ли? — она отрицательно замотала головой. Гордо выпятив грудь, мужик заявил: — Я Брюкт, купец здешний, большой богатей. За меня любая горожанка рада замуж пойти. И не только замуж, они все завсегда на всё согласны, только помани. — Хохотнув, бахвально добавил: — Да и не только горожанки, на меня и дворянки умильно глазом косят.
Он хотел похвастать, что у него в полюбовницах ходит половина живущих в Авернбурге девок с бабами, а остальные, которым не повезло, жутко завидуют счастливицам, но отчего-то застеснялся укоризненного взгляда синеглазой красавицы и промолчал.
— Я проклята, — угрожающе сказала Амирель, чтоб испугался и отпустил, — так что удирай отсюда поскорее, как бы худа не случилось.
Но купец оказался не из пугливых. Ласково проведя огромной ладонью по ее светлым волосам, твердо пообещал, просительно заглядывая в глаза:
— Если ты боишься кого, так я тебя спрячу. У меня дом большой в центре города. И слуги есть, ни в чем нуждаться не будешь. Сама пойдешь аль отнести?
Амирель понимала, что ей нужно решительно отправить нахала, откуда пришел, но сердце билось как заводное, не давая прийти в себя. Она сжала руки в кулаки, призывая себя к спокойствию, и попыталась было скомандовать:
— Уходи отсюда! — но голос предательски рвался, и вместо команды получился жалкий всхлип.