В рамках таких высокоуровневых описаний мы всегда говорим так, будто наши действия имеют смысл, наш выбор что-то решает, а наши решения значимы. Но так ли это в мире, который развивается по непоколебимым физическим законам? Да. Конечно, так. Когда мое десятилетнее «я» чиркало спичкой в наполненной газом духовке, это действие повлекло за собой серьезные последствия. Это действие стало причиной взрыва. Высокоуровневое описание, в котором перечисляется серия взаимосвязанных событий — я почувствовал голод, положил в духовку пиццу, включил газ, подождал, чиркнул спичкой и оказался охвачен пламенем, — точно и информативно. Физика не отрицает эту историю. Физика не лишает эту историю значимости. Физика ее дополняет. Физика сообщает нам, что существует и другое описание, лежащее в основе истории человеческого уровня, и оно рассказывается на языке законов и частиц.
Замечательно — а для некоторых и тревожно — то, что эти базисные описания показывают, что общепринятое представление, пронизывающее наши высокоуровневые истории, ошибочно. Мы чувствуем, что мы сами — авторы своего выбора, своих решений и действий, но редукционистская история ясно показывает, что это не так. Ни наши мысли, ни варианты нашего поведения не могут вырваться из тисков физического закона. Тем не менее причинно-следственные связи в цепочках событий, составляющих основу наших высокоуровневых историй — почувствовав голод, я поставил пиццу в духовку, затем проверил ее температуру, затем чиркнул спичкой, — очевидны и реальны. Мысли, реакции и действия имеют значение. Они влекут за собой последствия. Они являются звеньями в цепи физического развертывания. Неожиданно с точки зрения нашего опыта и интуиции другое — то, что такие мысли, реакции и действия произрастают из предшествующих причин, которые просачиваются сквозь законы физики.
Ответственность тоже сохраняет смысл. Несмотря на то что мои частицы — а следовательно, и мое поведение — находятся в полной юрисдикции физического закона, «я» в очень буквальном, хотя и непривычном смысле ответственен за свои действия. В любой отдельно взятый момент я и есть совокупность моих частиц; «я» есть не что иное, как условное обозначение моей конкретной конфигурации микрочастиц (которая хотя и динамична, поддерживает достаточно стабильный рисунок, способный обеспечить устойчивое ощущение личной идентичности45). Соответственно, поведение моих частиц — это мое поведение. То, что физика лежит в основе этого поведения и управляет им через контроль над моими частицами, конечно, интересно. То, что такое поведение не задается свободной волей, стоит признать. Но эти наблюдения не умаляют то высокоуровневое описание, которое признает, что моя конкретная конфигурация частиц — способ, каким мои частицы организованы в хитроумную химическую и биологическую сеть, включающую в себя гены, белки, клетки, нейроны, синаптические связи и так далее, — реагирует на все характерным только для меня образом. Мы с вами говорим по-разному, действуем по-разному, реагируем по-разному и думаем тоже по-разному, потому что наши частицы организованы по-разному. Когда моя конфигурация частиц учится и думает, обобщает, взаимодействует и откликается, она оставляет на всем отпечаток моей индивидуальности и ставит клеймо моей ответственности на каждое действие, которое я совершаю46.