Несколько примеров. Услышав о человеке, которому боги, по слухам, даровали бессмертие, Гильгамеш ни перед чем не остановится — пройдет огромные дикие пространства, без боя одолеет чудовищных людей-скорпионов, переправится через Воды Смерти, — лишь бы узнать секретный способ избежать неизбежного вообще-то конца. Смерть — центральный компонент индуистской легенды о богине Кали, совершенство которой так разъярило ее божественных коллег, что они снесли ей голову молнией47. Смерть лежит в центре мифа о сотворении мира народа коно, в котором Са, бог смерти, считает, что его дочь похищена богом Алатанганой, и в отместку наказывает все человечество, делая его смертным; смерть играет значимую роль в океанийской истории Мауи, который проходит сквозь ужасные челюсти спящей богини ночи Хине-нуи-те-по, намереваясь вырвать ей сердце и тем самым обрести бессмертие, — но Хине просыпается и острыми, как бритва, зубами разрывает героя на кусочки48. Откройте на случайной странице свой любимый сборник мифов мира, и вам не придется далеко листать, чтобы оказаться перед дверью смерти. Этим сказкам о персонажах, сражающихся за свою жизнь и приносящих в мир смерть, вторит множество историй, повествующих об уничтожении всего мира. Как отмечает Витцель, такое разрушение «может иметь характер окончательного мирового пожара — "гибели богов", или Рагнарёка в "Эдде", расплавленного металла в зороастрийском мифе, разрушительного танца Шивы и огня в Индии, огня в мифе народа мунда, огня/воды и т. п. в мифах майя и других мезоамериканских мифах или проявиться в виде окончательного разрушения Земли Атоном в Египте»49. И если вам этого не хватило, существует еще множество историй, в которых рассказывается о других видах разрушений и в которых щедро используются лед, бесконечные зимы и наводнения, популярные во всем мире.
Что же происходит? Почему так много опасности, смерти и разрушения? Нарративу необходимы конфликт и проблема; если мы не поставили себе целью перевернуть нормы нарратива с ног на голову, нам вряд ли удастся отыскать историю, в которой не было бы этих элементов. Добавьте к этому глобальные вопросы, лежащие в основе мифа — происхождение земли или народа и обоснование образа жизни, — и дилеммы, изначально присущие историям, обострятся до крайности. Развитие вряд ли могло быть иным. К тому моменту, когда у нас появился язык, и к тому моменту, когда мы начали рассказывать истории, мы приобрели способность жить не только настоящим моментом. Мы способны с легкостью путешествовать в прошлом и будущем. Мы способны планировать и рассчитывать, согласовывать и передавать информацию, предвидеть и готовиться. Полезность этих способностей очевидна, но при такой ментальной ловкости мы к тому же живем с воспоминаниями о тех, кто был до нас, но кого нет больше. Мы выводим закономерность, которая никогда не нарушалась: каждая жизнь заканчивается. Мы признаем, что жизнь и смерть сплелись в неразрывных объятиях. То и другое — двуединое свойство существования. Подумать о начале — значит поднять вопрос о конце. Подумать о том, как прожить жизнь, — значит подумать об отсутствии жизни. Неизбежность смерти — главное, что мы должны осознать здесь и сейчас; и можно представить себе, что в эпохи, когда конец жизни мог наступить еще более прихотливо, это было куда важнее. Поэтому не стоит удивляться, что на первый план часто выходили темы смерти и разрушения.