.), да рукавицы с-ысподки двесте да полторы тысячи аршин полотна, да триста аршин сукна сермяжного, да сто аршин тафты розные, да две шапки мушских под сукном, одна под черленым, а другая под черным, а лисицы под ними обе буры, да тритцать шапок женских камчатых»
[399].
Стоит отметить, правда, что далеко не все стрельцы стали искать приработков на стороне. Так, уже в неоднократно упоминавшейся нами казанской писцовой книге отмечалось, что часть стрельцов двух казанских жилецких приказов занималась торговлей и ремеслами. По подсчетам Н.Д. Чечулина, в ремесленной деятельности был задействован 91 стрелец, или 13 % от их общего числа в Казани, а еще 35 были торговцами (лавками владели еще и 12 стрельцов-ремесленников). Всего же стрельцам в Казани принадлежали 33,5 лавки, 5 полков, 10 скамей, 9 шалашей и 3 кузницы, за которые они платили податей 9 рублей, 29 алтын и 1 деньгу. Еще больше «самозанятых» стрельцов было в Свияжске — по 17,5 % ремесленников и торговцев от общего их числа в гарнизоне против 13 и 7 % в Казани[400]. Среди казанских и свияжских стрельцов-ремесленников были бронники, стрельники (изготавливавшие соответственно доспехи и наконечники стрел), лучник (мастер по выделыванию луков?), саадачник (делавшие футляры для луков), серебряных дел мастера, булавочник, чулочник, сапожники, судовщик, кирпичник, свечник, бочарник, портной, ветошник (старьевщик. — В.П.), фонарщик, бумажник (не совсем понятно, делал ли он бумагу или же был ткачом), стригольники (мастера по стрижке овец), рукавичник, сыромятник, ситник, извозчики, котельник, плотник, гусельник, сурначей и домрачей (музыканты)[401].
Не менее интересны сведения о побочных занятиях и промыслах стрельцов, которые можно почерпнуть из других писцовых книг. Так, в Ржеве Пустой (Заволочье) в начале 80-х гг. XVI в. стрельцы, державшие лавки, торговали хлебом и «всяким мелким товаром», а двое стрельцов, Игнашко Раев и Иванко Дигин, поставили мужскую и женскую бани и платили с них в государеву казну оброк[402]. В Туле в конце 80-х гг. среди торговцев были записаны в писцовую книгу стрельцы ножевник, продавец мыла, москательщик, мясники, хлебники и торгующие «всяким мелким товаром»[403]. Веневские стрельцы торговали калачами, солью, сапогами, москательными товаром, мясом, рыбой, сукном и крашениной[404]. Некий же стрелец вязал в 1613–1614 гг. кирилло-белозерскому старцу Трифону Ловцу тагосы (рыболовные сети), получив за каждую сеть по 10 алтын (30 копеек, почти треть рубля, между прочим. — В.П.).[405]
Из всех этих примеров видно, насколько разнообразной была предпринимательская деятельность стрельцов. Конечно, они не могли рассчитывать на то, чтобы стать вровень с именитыми «гостями» — богатейшими купцами-оптовиками, занятыми экспортноимпортными операциями. Однако даже мелочная торговля и занятия ремеслом выступали порой своего рода достаточно надежной «страховкой» на тот случай, если возникали проблемы с выплатой государевой «алафы» (и те стрельцы, которые предпочли не заниматься коммерцией и рукомеслом, могли сильно пожалеть, что не пошли по стопам своих более предусмотрительных односумов). Между тем, судя по всему, практика сокращения или вообще невыплаты жалованья, в особенности денежного, в мирное время в целях сокращения военных расходов и нагрузки на казну к концу XVI — началу XVII вв. становится обычной — стрельцов существенно больше (минимум в два с половиной раза больше, чем в конце 50-х гг. XVI в., а доходы казны отнюдь не выросли в той же мере. Не случайно ладожские стрельцы в своей челобитной Борису Годунову жаловались на то, что «до отставки де служили они без жалованья пять лет, и они деи одолжали великими долги…»