.)…», а в следующем году в обороне Пскова от ливонцев участвовали наемные «жолныри с пищалями»
[457]. Но проходит 10 лет, и Псков способен (хотя и с немалыми затратами) снарядить в поход 1 тыс. пищальников, т. е., по существу, пешая псковская рать практически полностью перевооружена на ручное огнестрельное оружие. Темп, что и говорить, впечатляющий, и одними закупками огнестрельного оружия за рубежом (в условиях, когда ливонские и ганзейские власти будут блокировать всякие поставки оружия в Русскую землю) эту проблему не решить, тем более что для поддержания такого количества огнестрельного оружия в работоспособном состоянии необходимо наладить еще и его текущий ремонт. Без собственной производственной базы здесь никак не обойтись.
О стоимости оснащенной ударно-фитильным замком пищали русского производства (скорее всего) позволяет судить следующий факт. В августе 1581 г. старец Кирилло-Белозерского монастыря Пахомий купил в Нижнем Новгороде три ручницы общей стоимостью 3 рубля, да к этим ручницам им было куплено (надо полагать, соответственно количеству приобретенных ружей) «зелья пищального на 11 алтын з деньгою (т. е. на 33,5 копейки, примерно, по тогдашним ценам, 2,5 фунта, около 1 кг пороха. — В.П.), снур (т. е. фитиль. — В.П.), да порошницу, да жагры, да свинцу на 5 алтын з деньгою»[458].
Вероятно, на первых порах мастера, изготовлявшие аркебузы-пищали (в кратком французском словаре русского языка, составленном в конце XVI в., французским аналогом русского слова «пищаль» является une harquebuze[459]), и применяли их на поле боя, так что известная фраза московского посланника Георга Перкамоты, сказанная им в 1486 г. при дворе миланского герцога (и упомянутая нами ранее), о том, что-де совсем недавно немцы завезли в Россию мушкеты[460], явно содержит в себе некое лукавство. Дети боярские, элита русского войска, никак не могли в конце XV в. использовать огнестрельное оружие (как будто в пользу этого может быть истолкована миниатюра из Лицевого летописного свода, где русские латники отражают татар, пытающихся переправиться через Угру, стреляя из пищалей. Однако, как показал И. Пахомов, перед нами в данном случае не более чем художественный образ, не имеющий ничего общего с реальностью[461]). Но вот пассаж относительно того, что аркебузы-ручницы (и более тяжелый их вариант — гаковницы) попали в Русскую землю через немцев, представляет интерес уже хотя бы потому, что в конце XV в., когда в отношениях между Москвой, с одной стороны, и Ганзой и Ливонской конфедерацией наступил острый политический кризис (который в конце концов привел к русско-ливонской войне 1501–1503 гг., где русским довелось столкнуться с использованием орденской пехотой ручного огнестрельного оружия в полевых условиях), «партнеры» Москвы попытались запретить ввоз в Россию оружия и военных материалов. И среди прочих попавших под запрет товаров оказалось и ручное огнестрельное оружие. Так, в мае 1498 г. магистраты Данцига вручили своим делегатам на ганзетаг, собиравшийся в Любеке, инструкцию. В этой инструкции среди прочего было сказано, что враждебные действия московского великого князя и просьба магистра Ливонского ордена обусловили решение Данцига запретить торговлю