После этого, по словам Гамлиэля, он какое-то время бездействовал, ожидая нового назначения. Оказавшись как-то раз в бурно растущем военном лагере в Тель-Авиве, он столкнулся со своей знакомой, секретарем двух офицеров, работавших в домике под эвкалиптами. По ее словам, этот домик был конторой под названием «Решут», что значит «Управление». Впоследствии это название заменили другим: «Ведомство», на иврите — «Моссад».
Гамлиэля приняли туда. Много лет он провел под личиной араба в Европе: сначала как секретарь в посольстве, потом как журналист. «Гамлиэль прославился в разведывательном сообществе как один из самых успешных израильских агентов, — написал один военный историк после его смерти в 2002 году. — Мы никогда о нем не слышали, потому что его ни разу не поймали». В ту же структуру поступили авантюрист Якуба, учитель Саман, диверсант Рика и другие встречавшиеся нам на этих страницах.
Израильской разведке повезло: ее благословением стало целое поколение «Кимов» из арабских стран. Но дети этих людей заговорили не на арабском, а на иврите. Это были уже люди новой породы, израильтяне. Израильская идентичность становится все более ближневосточной; тем не менее прежние языки и манеры ушли в прошлое, в этом сионистское движение преуспело. При всех преимуществах, которые это принесло еврейскому народу, для разведывательной деятельности это оказалось проклятием.
В иврите прижилось странное словечко «мистаарвим», «ставшие как арабы», но у него немного другой смысл. Теперь им обозначают военных и полицейских, которые совершают короткие операции, переодевшись арабами: во время рейдов в палестинские города они арестовывают или ликвидируют подозрительных. Они не ведут «арабскую» жизнь, да и не способны на это. «Быть „ставшим как араб“, — писал в свое время Саман, — значит походить на араба во всем: своим видом, разговором, поведением, жильем, развлечениями, включая правильное прикрытие, документы, легенду, происхождение». Сейчас в Израиле нет практически никого, кто отвечал бы этим требованиям.
Я многое дал бы, чтобы узнать, о чем думал Хавакук — радист, наблюдатель, «Ибрагим» из хайфского порта, — когда плыл вдоль берега домой той весенней ночью 1950 года. Но из четырех наших разведчиков Хавакук оставил после себя самый короткий след.
Первым делом он женился на солдатке Мире, сдержавшей слово и дождавшейся его. Свадьбу сыграли вскоре после его возвращения, в присутствии всего Отдела. Примерно тогда же Хавакука приняли в новую службу военной разведки, следившую за арабскими агентами. Как-то ночью в следующем, 1951 году он отправился на конспиративную встречу в пустыне на границе с Иорданией, но это оказалось ловушкой. Его застрелили и оставили лежать мертвым на песке. Хавакуку было двадцать четыре года.