Безродные шпионы. Тайные стража у колыбели Израиля (Фридман) - страница 31
На другой фотографии, сделанной уже в Эрец-Исраэль, он среди курсантов — в центре, чисто выбритый, в типичном для Пальмаха хаки.
Учитель был, по отзывам учеников, скромным и настолько учтивым человеком, что стеснялся громко смеяться и только улыбался, раскачиваясь взад-вперед и щуря глаза. У Самана было и еврейское имя, но его не употребляли — арабское шло ему больше. Большинству командиров Пальмаха было двадцать с небольшим, некоторым следовало бы еще доучиваться в школе. В отличие от них учитель встретил Войну за независимость тридцатидвухлетним мужчиной, для своих учеников — почти стариком. «Мы почитали его больше, чем кого-либо еще», — вспоминал Якуба.
Позднее Саман превратится в одного из самых уважаемых мастеров шпионажа в израильской разведке. Среди его знаменитых учеников выделяется известнейший израильский шпион Эли Коэн — еврей, родившийся в Египте в семье из Сирии и проникший в начале 1960-х годов в высшие слои сирийского режима под именем Камаль Амина Табета. Весной 1965 года Коэна схватили и повесили в Дамаске. Надо полагать, у Самана были и другие ученики с менее трагической судьбой, чьи имена остались нам неведомы. Учитель всю жизнь отличался неразговорчивостью и писал только документы для внутреннего пользования. В печати так и не появилось ни единого слова от его имени.
Еврейская разведывательная служба традиционно опиралась на сеть платных сотрудников-арабов, изъявлявших желание работать на евреев за деньги или ради шанса навредить своим политическим врагам. Информация от них стоила дорого, но ее надежность была невысока, к тому же такая работа противоречила сионистскому идеалу все делать самим — от упаковки апельсинов до подготовки к сопротивлению. Но в первые годы деятельности Отдела некоторые в руководстве разведки скептически относились к способности евреев прикидываться арабами и эффективно вести разведывательную деятельность. Старый метод — использование платных коллаборантов из вражеского лагеря — доказал свою надежность, а то, что пытался создать Саман, сперва выглядело фантастикой.
Но с началом военных действий в 1948 году Отдел оказался одним из самых эффективных разведывательных инструментов в распоряжении евреев. Как писали историки Бенни Моррис и Йен Блэк, первые разведывательные службы проявили себя ненадежными: еврейские лидеры почти не представляли, что у арабов на уме, и принимали решения вслепую. Единственным исключением, оговариваются Моррис и Блэк, являлся Арабский отдел, «поставлявший полезные сведения о боевом духе арабов и об их готовности к войне». Именно это имел в виду Цвики Дрор, автор официальной книги об истории Отдела, когда писал спустя несколько десятилетий: «Наша манера разведки зародилась в „Заре“». «Если требовались разведчики-арабы, евреи не платили им, а сами становились ими, — вспоминал один из разведчиков. — Отдел разработал собственную методику, ни у кого ее не переняв, обойдясь без учителей и школ. Мы сами были школой. Мы импровизировали и применяли то, что срабатывало. Израильская доктрина разведки была выстроена на наших спинах», — заключал агент.