Для арабского мира все это непросто и обременительно. Возникают тяжелые вопросы: куда и почему девались египетские, иракские, марокканские евреи? Возникает понимание, что если Государство Израиль — проблема для арабского мира, то создал эту проблему в некоторой степени сам арабский мир, преследовавший, а потом и изгнавший евреев, принадлежавших к этому миру. Удобнее раздувать вину Европы и затушевывать свою собственную, клеймя израильтян как «колониалистов» и изображая их блондинами. Вышло так, что евреи, формирующие историю Израиля, обычно рады думать о себе как о блондинах, потому что в Европе их столетиями окарикатуривали, изображая людьми с Востока. Происходит причудливое совпадение интересов, при котором все спешат забыть, что эта картина имеет мало общего с той страной, которую вы увидите, если просто постоите на улице и понаблюдаете за ее жизнью.
Если суметь понять эту часть израильской истории, то проливается свет на важную сторону здешнего внутреннего диспута, часто неверно воспринимаемого извне. Некоторые дети и внуки сионистов — основателей государства из Европы не знают, как относиться к получившейся в итоге ближневосточной стране. Им недостает прежней страны, где все эти люди находились в тени, а их голоса почти не были слышны. Выражением обиды и негодования порой становится ностальгия по либерализму былых времен или острая критика в адрес «правых» и «религиозных». Чаще источником всего этого служит более глубокая неудовлетворенность: многие израильтяне не ожидали, что их Израиль окажется таким, каким оказался.
«Порой воображение играет с тобой злые шутки, — пишет французский писатель Ромен Гари в романе „Воздушные змеи“, герой которого, молодой французский крестьянин, мечтает в годы нацистской оккупации о женщине и о Франции. — Это касается женщин, идей, стран: ты любишь идею, она кажется тебе самой прекрасной, но когда она становится явью, то уже не похожа на себя; хорошо, если не становится полным навозом. Или, например, ты любишь свою страну, и уж так любишь, что в конце концов она совершенно перестает тебя устраивать, потому что никуда не годится». Многие израильские споры только кажутся сосредоточенными на других вещах, но на самом деле они — как раз об этом.
В общепринятой израильской истории такие люди, как четверо наших разведчиков, уроженцы исламского мира, примкнули к евреям из Европы. Но происшедшее на самом деле гораздо ближе к противоположному. Пальмах, дерзкое ополчение, обуреваемое революционной энергией Европы середины двадцатого века, стал одним из славных мифов об основании государства. Арабский отдел, маленький отряд ближневосточных евреев, осторожно пробиравшихся по опасному родному региону, славы не снискал. Но Пальмах мало что может объяснить в нынешнем Израиле, тогда как Арабский отдел объясняет многое. Многогранные личности его сотрудников, их сложносоставные истории — словно окно в многогранную природу самой страны и сложносоставные истории, которые она о себе рассказывает.