Не имея возможности эволюционировать в пределах Российской Империи, лучшие её представители либо борются с несправедливостью, либо покидают страну. Наши африканские герои с той же решимостью, с какой они шли добровольцами на чуждую для них войну, отказались от подданства Империи, и вернулись сюда лишь затем, чтобы забрать родных?!
Отказавшись от подданства, они стали гражданами, и не нам винить их в отсутствии патриотизма!»
* * *
– Да куда ж… простонал официант, разом вспотев подмышками и набриолиненной головой при виде нестандартного посетителя, – мужик же, как есть мужик…
Перебирая ногами на месте, он поглядывал на буфетчика, а тот, зараза, ну хоть бы глазом дёрнул! Выкручивайся, дескать, как знаешь, милейший Жан, в святом крещении Акакий!
– Собакам и нижним чинам вход воспрещён! – проскулил тихохонько официант, чувствуя любопытное, и не всегда доброжелательное, внимание посетителей.
– Ну мужик же…
Посетитель, уложив широкополую шляпу на стул, взглядом поймал официанта, и тот, сглотнув болезненно…
– А, пропади оно!
… подбежал рысцой.
– Чего изволите?
– Какаву, – пробасил мужик, скребя с наслаждением проволочной жёсткости бороду, – тока штоб не это ваше… ты мне сразу – во!
Руками показав объём немаленькой такой кастрюльки, африканец сощурил нехорошо глаз, чудом не потерянный после сабельного удара поперёк рожи.
– И чашку штоб нормальных, а не ети ваши… – оно покосился на брюзгливого вида барыню с парой детей-подростков, и не отводя от неё взгляда, зашарил ногтями в бороде, будто ища насекомое. Щёлк ногтями!
Барыня вздрогнула, и дёрнув всем телом по лошажьи, будто отгоняя слепня, встала резко, отодвинув со скрежетом стул.
– Дети! – прозвучало повелительно, и подростки неохотно, оглядываясь то и дело на африканца, заспешили вслед за недовольной матерью.
– Савва! – гоготнув удачной шутке, он уже не обращал внимание на согнанную барыню, замахав проходящему на улице знакомцу, – Давай сюды, какаву попьём!
Скандализированная публика начала быстро расходиться, но в беседе неожиданно зазвучали имена Снимана, Де Ла Рея, и…
… в таком контексте, что становилось ясно – знают, и знают лично! Мужики… или нет? Мужики, но… такие знакомства!
Или уже – граждане? Но ведь… а-а, как всё сложно и неправильно!
– В морду бы… – городовой с усилием отвёл глаза от рассевшегося на лавочке мужика в широкополой бурской шляпе, раздражавшего его одним свои видом. Да как он…
… смеет?! Здесь чистая публика, а он…
– Не нарушает ничего, – вслух пробормотал полицейский, измученный самим видом мужика, которому и хочется дать в морду, да нельзя! Ишь, падла такая… сидит! Не пьяный, семечки не плюёт, матом не выражается, а просто сидит среди чистой публики, будто право имеет. Вот же… социалист!