– Что это за хренью ты занимаешься?
Я показал на елку:
– Стоит слегка коснуться, и она упадет. Она спилена.
– О'кей. Вопрос все тот же. Что это за хренью ты занимаешься?
– Не знаю. Показалось, что так надо. – Я еще не успел ничего сделать, как у меня вырвалось: – Я монстр.
Взгляд Томаса скользнул от меня к елке и обратно ко мне. Он медленно покачал головой:
– Ты понимаешь, что на тебя нельзя положиться?
– Очень хорошо понимаю. Как все прошло?
– Как и было задумано.
Прежде чем покинуть дом, я повесил пилу обратно в сарай.
Хотя я и не хотел говорить об этом Томасу, я прекрасно знал, почему это сделал. Я ничего не чувствовал, когда стоял снаружи дома под легким снежком. Ничего. Хотя я и пересек четкую границу и попал в настоящую уголовную историю, став подельником в краже со взломом, у меня нигде не защемило, я не чувствовал ни стыда, ни страха. Стоял вечером на придомовом участке и смотрел на идиллический снегопад на фоне красивых домов.
До этого я представлял себе, что удовлетворение каких-то мрачных позывов сможет вызвать к жизни и взрастить монстра. Когда этого не произошло, пришлось сделать еще один шаг. И это как-то сработало. Спилить елку, которую можно вырастить только за много лет, было немотивированным злым поступком. Я знал, что хозяева дома очень расстроятся и почувствуют, как их унизили. Каждое движение пилой причиняло мне боль, но одновременно оно было необходимо, и к этому я и стремился. Когда закончил, чувствовал себя ужасно, и это, в свою очередь, приносило облегчение.
Пока мы ждали легкорельса, Томас открыл рюкзак и достал кусок белой ткани. Когда он развернул его на груди, оказалось, что это футболка.
– Нашел в комнате у пацана. Куча вещей с эмблемой Умеренной молодежной лиги, брошюры и всякое барахло. И футболка тоже.
Я где-то читал про такие футболки, но никогда их не видел. Охотники за Пальме. Перефразированный девиз охотников за привидениями с эмблемой, где внутри красного знака «стоп» вместо привидения был нарисован Пальме с длинным носом и злобным лицом.
– Жуть, – сказал я.
– А то. – Томас встряхнул футболку, так что нос Пальме заколыхался. – Они превратили его в карикатуру на еврея. Идею у нас украли. Ненавижу этих молодых консерваторов. Хочешь футболку?
Я не успел ответить, а Томас уже бросил мне футболку. Пока я запихивал ее в карман пальто, Томас открыл боковой карман рюкзака и вытащил пачку сотенных купюр.
Он отсчитал пятнадцать штук и отдал мне.
– У них была наличка. Остальное потом.
Приближался поезд, и на перроне не было видно никого, кроме нас, поэтому я сложил пачку и положил ее во внутренний карман. Я не мог понять, чем это заслужил.