через все оставшееся повествование.
Сотрудник, который нанял меня, естественно, позвонил на следующий день и спросил, не видел ли я чего-нибудь. Дело в том, что украли несколько бумажников. В его голосе звучала и нервозность, и подозрение, а может, это было просто похмелье.
Конечно же, я сказал: «Ой-ой-ой» – и выразил всяческие сожаления. Но я ничего не видел. Запер ли он за мной дверь, когда я ушел? Он замолчал, вероятно пытаясь разобраться в путаных воспоминаниях прошлого вечера. Наконец он сказал:
– Да, но я ведь закрыл дверь?
– Ну, я не знаю, – сказал я. – Но мне кажется, вы ее не заперли, когда впускали меня. Возможно, второй раз тоже.
Возможно, теперь он ясно все вспомнил, потому что голос его звучал более подавленно, когда он сказал:
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Ну, я не знаю, какие у вас правила.
Должно быть, он понял, что битва проиграна.
Если он все еще подозревал меня, то у него не было доказательств, ну и самое приятное: виноват был именно он и ему нужно было объясняться.
Мы распрощались, и пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть:
– Мама передает привет.
Я добыл шесть тысяч двести крон – это в четыре раза превышало мой гонорар. Плюс пара действительно хороших перчаток.
Было пять минут одиннадцатого, когда водитель такси высадил меня на улице Лунтмакаргатан. С теперь уже довольно тяжелой сумкой я поспешил в ворота. В прачечной горел свет, дверь была приоткрыта, и изнутри слышались голоса. В последний раз, когда я видел ту же сцену, я пустился бежать со всех ног. Теперь же с нетерпением ждал возможности зайти туда. Побежал домой, бросил сумку и подставку и медленно пошел к прачечной, наслаждаясь вечером. Аромат снега, шлейф света от двери и приближающийся Новый год. Вдалеке слышались отдельные взрывы петард.
Там собралось шесть человек. Эльса, Ларс и мужчина, который подпалил свои руки. Его звали Гуннар. Я также узнал женщину с избыточным весом, ее звали Петронелла. Мертвой пары там не было, а двух других людей я никогда раньше не видел.
Один из них представился как Оке. Ему было лет пятьдесят, и у него был такой характерный скучный вид, который подошел бы для фарса. Светло-коричневые брюки и такой же светло-коричневый пуловер поверх рубашки с темными и светло-коричневыми квадратами. Вытянутое лицо и жидкие каштановые волосы. Бухгалтер в компании средней руки, который высовывал нос только во время годового отчета, и его имя в этот момент никто не мог вспомнить. Это описание говорит о нем больше, чем констатация факта, что он на самом деле был фармацевтом.