Но, с другой стороны, что он знал о женщинах?
«Вот извольте, этот список красавиц…», как исполнил бы моцартовский Дон Жуан, а списочек-то скудноват – раз-два и обчелся: один роман до Ливии, потом Ливия, потом двадцатилетняя девушка, имя которой даже вспоминать не хочется, и вот теперь Ракеле.
А Ингрид? Ну, Ингрид – особая статья, но в их отношениях демаркационная линия между дружбой и чем угодно иным и правда весьма тонка.
Женщин он за время своих расследований узнал, конечно, много, но это были знакомства при особых обстоятельствах, а женщины в таких случаях всегда старались казаться иными, чем они были на самом деле.
Официант принес салат, освеживший язык, нёбо и мысли.
– Хочешь виски?
– Почему бы и нет?
Заказали, им сразу принесли. Настало время поговорить о деле, беспокоившем Ракеле.
– Я принес журнал, но оставил его в машине, – начал Монтальбано.
– Какой журнал?
– С фотографиями лошадей Ло Дуки. Я тебе говорил по телефону.
– Ах да. И, кажется, я тебе сказала, что у моего коня было треугольное пятно на боку. Бедный Супер!
– А как случилось, что ты увлеклась лошадьми?
– Отец заразил своей страстью. Ты, конечно, не знаешь, но я была чемпионкой европейского уровня.
Монтальбано изумился:
– Серьезно?
– Да. Дважды выигрывала конкурс на Пьяцца ди Сиена в Риме, побеждала на скачках в Мадриде и Лоншане… Славные были времена. – Она смолкла.
Монтальбано решил играть в открытую:
– Почему ты так хотела со мной увидеться?
Она вздрогнула – не ожидала вопроса в лоб. Потом выпрямилась, и комиссар понял: перед ним снова та Ракеле, что была при первой встрече в участке.
– По двум причинам. Первая – сугубо личная.
– Расскажи.
– Поскольку после моего отъезда мы вряд ли увидимся, я хотела объяснить тебе мое поведение во Фьякке. Чтобы у тебя не осталось искаженного впечатления обо мне.
– Не надо ничего объяснять, – сказал Монтальбано, резко ощутив, как его вновь накрывает волной неловкости.
– Нет, надо. Ингрид – а она меня хорошо знает – должна была предупредить тебя, что я… Не знаю, как сказать…
– Если не знаешь, как сказать, то и не говори.
– Если мужчина мне нравится, по-настоящему, глубоко – а такое со мной нечасто случается, – то я не могу не… начать с ним с того, что для других женщин – финишный рубеж. Вот. Не знаю, насколько я…
– Ты отлично все объяснила.
– А потом – два варианта. Либо я и слышать не хочу об этом человеке, либо стараюсь как-то удержать его рядом с собой, в качестве друга, любовника… И когда я сказала, что ты мне понравился (кстати, Ингрид передала, что тебя это огорчило), я не имела в виду то, что между нами произошло. Я имела в виду то, каков ты, твои поступки… в общем, тебя как человека. Понимаю, моя фраза могла быть неправильно истолкована. Но я не ошиблась, раз ты подарил мне этот вечер. И закроем эту тему.