Бамфер одарил ее вкрадчивой улыбкой.
– Совершенно верно. Ваша мать – очень разумная женщина… А теперь, пожалуйста, вернемся к мисс Макроу. Где она была, когда вы ее увидели? Неподалеку? Или на расстоянии?
– По-моему, довольно далеко.
– Сто ярдов, пятьдесят?
– Не знаю, я не очень хорошо считаю. Говорю же, я просто заметила ее среди деревьев, когда бежала обратно к ручью.
– Вниз по склону, верно?
– Конечно.
– А мисс Макроу шла вверх, в обратном направлении, так?
К его смятению, свидетельница принялась ерзать и хихикать.
– Боже, она выглядела так смешно.
– Почему? – спросил Бамфер. – Записывай, Джим. Почему она выглядела смешно?
– Я не хочу говорить.
– Прошу тебя, Эдит, – уговаривала Мадемуазель. – Ты оказываешь мистеру Бамферу огромную помощь.
– Из-за юбки, – сказала Эдит, засовывая край платка в рот.
– Что было не так с ее юбкой?
Девочка снова захихикала.
– О таком не говорят при мужчинах.
Бамфер наклонился так близко к Эдит, будто собирался прожечь дыру в ее голове взглядом своих голубых глаз.
– Не стесняйся, я же тебе в отцы гожусь!..
Эдит зашептала что-то в маленькое розовое ухо Мадемуазель, которая внимательно ее слушала.
– Констебль, она говорит, что на мисс Макроу не было юбки – только les pantalons.
– Рейтузы, – объяснил констебль Джиму. – Итак, мисс Эдит. Вы уверены, что эта женщина, которая, как вы увидели среди деревьев, шла вверх по холму, была мисс Макроу?
– Уверена.
– И вы легко узнали ее без одежды?
– Ни у кого из учительниц нет такой своеобразной фигуры. Как сказала однажды Ирма Леопольд, «мисс Макроу плоская, прямо как утюг!».
И это была последняя и единственная порция информации, которую удалось извлечь из Эдит Хортон в среду, восемнадцатого февраля, или в какие-либо последующие дни.
Как только полицейский экипаж выехал с подъездной дорожки у школы, миссис Эпплъярд с решительным видом заперла дверь кабинета и села за стол. Невозмутимо занимаясь делами и сохраняя внешнее спокойствие, она все же не могла отмахнуться от растущего шума голосов из внешнего мира. Голосов разных священников, ясновидцев, журналистов, друзей, родственников, родителей. С родителями было хуже всего. Их письма не бросишь в мусорную корзину, как послание от медиума, предлагавшего найти пропавших девочек с помощью запатентованного магнита и приложившего конверт с марками для ответа. Даже родители девочек, вернувшихся с пикника в целости и сохранности, требовали разъяснений и утешений, и здравый смысл подсказывал ей, что это вполне ожидаемо. Именно из-за этих писем миссис Эпплъярд просиживала за столом многие часы подряд. В данный момент одно неосторожное слово в адрес взволнованной матери могло с легкостью вызвать разрушительное пламя вранья и слухов, которое не погасить ледяными водами правды.