– Он не планировал так задерживаться, сэр. Дело в том, что мы отправились в обратный путь с небольшим опозданием, и мистер Майкл решил остановиться на ночь в «Маседон Армс», а домой вернуться уже завтра.
– В «Маседон Армс»? В убогом пабе близ станции Вудэнд? Что за вздор!
– Думаю, сэр, – продолжил Альберт, набираясь храбрости, как все хорошие лжецы, – он не хотел причинять вам лишних неудобств.
Полковник фыркнул.
– Только вот кухарка целых три часа то и дело подогревала ему ужин.
– Честно говоря, мистер Майкл слегка вымотался после долгой поездки на солнце.
– Куда вы ездили? – спросил полковник.
– Довольно далеко. Это я подкинул ему идею, что лучше отдохнуть и переночевать в Вудэнде.
– Так это была твоя гениальная идея? С мальчиком, полагаю, все хорошо?
– Он в полном порядке.
– Будем надеяться, что пони нормально устроят в стойле на ночь – если там вообще есть конюшня. Ладно, можешь идти. Доброй ночи.
– Доброй ночи, сэр. Вам завтра понадобится Лансер?
– Да. То есть нет. Вот черт. Не могу строить никаких планов на субботу, пока не увижусь с племянником. Нас пригласили в Губернаторский коттедж поиграть в теннис.
Хотя обычно Альберт проваливался в глубокий сон без сновидений, едва голова касалась подушки, в эту ночь его мучили тревожные сны, в которых голос Майкла звал его оттуда, куда Альберт никак не мог попасть. Звук то проникал через крошечное окно, доносясь со стороны озера, то порывисто налетал с главной дороги, то раздавался совсем рядом, прямо под ухом – «Альберт, где ты? Альберт?» – отчего конюх просыпался и вскакивал весь в поту. Впервые за все время он был рад восходу солнца, которое наполнило маленькую комнатку оранжевым светом, призывая встать, сполоснуть голову под шлангом и заняться лошадьми.
Не сказав никому ни слова, даже своей хорошей подруге кухарке, сразу после завтрака Альберт оседлал Лансера и направился через гору к площадке для пикника. «Скоро вернусь» – оставил он записку на двери конюшни, чтобы обманом выиграть время. Нечего зря тревожить народ, когда в этот момент Майк, вполне возможно, спокойно возвращается домой, и ему осталось всего несколько миль до поворота на Лейк-Вью. Здравый смысл подсказывал, что нет причин для беспокойства. Майк был опытным наездником, хорошо знавшим тропу, и все же, несмотря на все доводы рассудка, внутри поселился страх.
Альберт пустил Лансера легким галопом, и вскоре они очутились на мягком грунте среди высоких лесных деревьев, где наметанный глаз конюха заметил, что на влажной красной поверхности редко используемой тропы не было никаких следов, кроме тех, которые они оставили накануне. На каждом повороте молодой человек подавался вперед в седле, ожидая увидеть белоснежную гриву арабского пони, выходящего из-за папоротника. На самой верхней части дороги, где лес редел, Альберт остановил Лансера под тем же деревом, где вчера утром сидел с Майклом. По ту сторону равнины возвышалась Висячая скала, на поверхности которой резко играли контрастами полуденный свет и тень. Едва обращая внимание на уже привычный великолепный вид, он окинул взглядом безлюдную сияющую равнину в поисках движущегося белого пятна. Спуск по скользкой сухой траве и шатающимся камням давался медленно даже такому устойчивому животному, как Лансер. Наконец-то оказавшись на равнине и ощутив ровную почву под ногами, Альберт вновь понесся вперед, словно ветер. На краю площадки для пикника крупный конь остановился так внезапно, что наездник чуть не выскочил из стремян. Лансер при этом издал долгое ржание, которое эхом пронеслось по поляне, будто вой сирены. В ответ, только тише, заржала другая лошадь, и через пару секунд из кустов вышел белый пони. На нем не было седла, уздечка тащилась по земле. Альберт с радостью позволил двум коням самим идти обратно к ручью.