– Да, это был День святого Валентина.
На мгновение он задумался, не тронулась ли собеседница умом. Не хватало еще, чтобы она упала тут в обморок. Детектив встал и объявил, что беседа – увы, безрезультатная – окончена. Впрочем, для миссис Эпплъярд, которая шатающейся походкой вышла на жаркую улицу, кошмар продолжался, и справиться с ним не помогло ни снотворное, ни пара бокалов бренди в отеле.
В колледже тем временем происходили волнующие события. В отсутствие миссис Эпплъярд приехал один из отцов и под довольно разумным предлогом тотчас же увез дочь с собой. Без поддержки Греты Макроу, которая в трудной ситуации неожиданно показывала себя сообразительным и даже практичным человеком, Мадемуазель не справлялась, и в итоге мисс Ламли попросили собрать и отправить коробки с вещами Мюриель в Мельбурн. Что еще хуже, француженка и сама решила уволиться – подала прошение «в связи с моим скорым бракосочетанием с месье Луи Монпелье, которое состоится вскоре после Пасхи», едва миссис Эпплъярд ступила в холл и сняла шляпу. Директриса сразу увидела в женщине настоящую леди и понимала, что заменить мадемуазель де Пуатье, которая являлась важным социальным активом среди сотрудников, будет не просто. На место мисс Макроу уже взяли молодую веселую выпускницу с торчащими зубами по фамилии Бак – ученицам она сразу не понравилась. Грета Макроу хоть и лаяла на них, как собака, но никогда не «кусала» провинившихся.
К вечеру на столе миссис Эпплъярд скопилась целая стопка писем, которые нужно было просмотреть перед сном, несмотря на усталость. Слава небесам, ни одного послания со штемпелем Квинсленда! Первым она вскрыла конверт из Южной Австралии – мать одной из учениц требовала немедленно отправить девочку домой на «Аделаидском экспрессе», ссылаясь на «неотложные семейные дела». Ее родители были людьми зажиточными, уважаемыми. Какой легкомысленной болтовни они наслушались, сидя с надменным видом в своем загородном особняке? Семейные дела! Тьфу!.. Директриса достала из буфета бренди и вскрыла еще два письма перед тем, как заметить телеграмму от мистера Леопольда в самом низу стопки. Отправлена несколько дней назад из какого-то богом забытого места в Бенгалии. Властный тон не шел ни в какое сравнение с привычной изысканной манерой речи Леопольда. «НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ПОЗВОЛЯЮ МОЕЙ ДОЧЕРИ ВОЗВРАЩАТЬСЯ В КОЛЛЕДЖ. СЛЕДОМ ВЫШЛЮ ПИСЬМО». Из-за потери самой богатой воспитанницы, к тому же вызывающей всеобщее восхищение, миссис Эпплъярд почувствовала едва ли не физическую слабость, даже тошноту. Последствия этой новой катастрофы были чрезвычайно опасны. Всего несколько недель назад директриса рассказывала супруге епископа: «Ирма Леопольд – очаровательная девочка. С наступлением двадцати одного года унаследует состояние в полмиллиона, как я понимаю… ее мать, знаете ли, была из Ротшильдов». Список напастей за день дополнили два гигантских счета от мясника и бакалейщика.