– Пан следователь, да не было заговора! А всего лишь научный эксперимент, с самыми благими целями. Которых я стремился достичь семнадцать лет – и у меня уже начало получаться!
– Цели, массово людей травить? Так это еще в прошлую войну придумали, хлором или фосгеном. В эту войну изобрели фосфорорганику. Вы что, решили «ИГ Фарбениндустри» превзойти?
– Пан следователь, вы не понимаете. Я не хотел никого убивать. А сделать всех счастливыми.
– По принципу «мертвые не страдают»?
– Нет, что вы! Если позволите, начну издалека. Отчего люди несчастливы – оттого, что делают не то, что хотят. А представьте, что вы отдаете приказ – и все выполняют его с искренней радостью, чувствуя счастье!
– Вы гипноз имеете в виду?
– У гипноза серьезный недостаток: трудно работать с толпой. Если только не помочь ему – некоей фармацевтикой. Препарат, после которого пациент примет все, что ему скажут, как высшую истину и руководство к действию!
– Вы то же самое говорили штурмбанфюреру Фестнеру, в марте сорок второго?
– Знаете и об этом? Наци, конечно, очень плохие люди, но их фармацевтика и биохимия была самой передовой. По крайней мере, намного лучшей, чем польская довоенная. Я был тогда в самом начале пути, с немецкой помощью мне удалось сильно продвинуться вперед. И ранние мои препараты имели сильные побочные эффекты, вплоть до летального – подопытные были исключительно пациентами психиатрических клиник, но все равно возникали неприятные вопросы. Ну а у немцев, уж простите за цинизм, не надо было беспокоиться за выживаемость материала – пришлют другой. При условии, что им предъявят тело – как доказательство смерти от неудачного опыта, а не побега. Не смотрите на меня так, пан следователь, – эти люди, узники концлагеря, и без меня были бы обречены. И я успешно работал над снижением летальности. Разве высокая цель не оправдывает средства? Как врач, я знаю, что советские эпидемиологи успешно используют материалы японца Исии – полученные еще более жестоким путем. У меня все-таки не было сотен «бревен» и я не ставил смерть конечной целью! Ну а при текущем состоянии дел мои препараты абсолютно безвредны, сами по себе.
– Погибшие студенты с вами бы не согласились.
– Пан следователь, если кто-то, чистя свой пистолет, случайно застрелится – кто будет виноват? Аксенов по глупости украл у меня порцию зелья и решил использовать в своих целях. Если моя вина в том и есть, то лишь очень косвенная. Я должен был встревожиться, когда он самовольно дал препарат Марии Кузьменко, которую считал своей пани, ну а она была несколько иного мнения. Или у них было что-то еще – в общем, он велел ей, уж простите, пан следователь, пройтись нагишом прилюдно, и она исполнила! Ибо мой препарат, в последней версии, даже не требует гипноза – команду может отдать практически любой человек. Конечно, после я высказал ему свое неудовольствие – но не отстранил от дела, все ж он был толковым помощником.