И тут при расследовании снова вылезла фигура Бельковского. Ну все, панове – ведь наверняка он действовал не один! – теперь вы не отвертитесь! Ай, ай, Алексей Федорович – а ведь я предупреждал, не послушали меня? На стадионе семнадцать трупов, не считая Баркова, и больше полусотни пострадавших (двадцать два серьезно). Про сорванный матч и шум в прессе, включая зарубежную (а ведь напишут – корреспонденты наличествовали и от западных газет), молчу. Но сам стреляться подожду – сначала всех виноватых гнид вперед себя отправлю. Да и может быть, отделаюсь – на фронт наконец пошлют? Во Вьетнам, пиндосов убивать. Ведь неразумно, такой материал, как я – и в расход?
Из протокола допроса
– Итак, гражданин Бельковский, мы знаем достаточно. Как вы приказали своему сообщнику в кооперативе «Эврика» Мариану Скрипчаку подсыпать вашу отраву в пиво. И что вы были знакомы с Капланом – в последний раз встречались не далее как восемь дней назад. И даже то, что вы в тридцать восьмом в Варшаве обучались гипнозу у некоего доктора Поплавского, а после пытались сами практиковать – за столько лет с тех пор мастерство повысили? Сначала организовали массовое отравление собравшейся публики, что уже есть тягчайшее преступление, а после пытались устроить теракт, покушение на убийство первого секретаря – что является особо опасным политическим преступлением против Советской власти. Вы можете и дальше молчать, это уже не имеет никакого значения. Имеющегося материала более чем достаточно для передачи дела в военный трибунал – в компетенции которого подобные дела. И не только вас, но и всех ваших сообщников – развели, понимаешь, антисоветское подполье под мирной личиной совместного песнопения и изучения культуры. Кончился ваш «Белый орел», пан Бельковский, – каждому воздастся, кто ваши приказы исполнял. Все по этапу пойдете, включая вашу любимую сестричку. Конвой!
– Пан следователь, подождите! Если я сделаю заявление… То вы не тронете невиновных?
– А это трибунал решит, кто и в чем виноват. Пока что видим картину заговора с целью убийства высшего должностного лица союзной республики. За что все причастные подлежат…
– Пан следователь, не было никакого заговора! И я не хотел, не думал, что выйдет так… Если я расскажу все, вы не тронете Стасю? Она уж точно не знала ничего!
– Будучи самым близким к вам человеком, взявшим на себя, помимо прочего, заботу о вашем хозяйстве – и ничего не замечала? А может, у вас отношения были не только брата с сестрой?
– Пан следователь, я попросил бы…
– Ты в камере у старшего будешь о чем-то просить – если он тебя слушать захочет, хе-хе! Женщины, они наблюдательные, особенно к ближнему своему. И не поверю, что она ничего не знала!