– Пытаюсь представить, тысячу лет назад что говорили князю Рюрику или Олегу – люди племени древлян или какой-нибудь чуди. Те, кто с веками слились в единый и великий русский народ. Ну а те, кто этого не захотел – так и сгинули бесследно. Слова их речи сегодня лишь в географии сохранились – вы знаете, что историки не могут однозначно сказать, что значит «Москва» или «Харьков»? Теперь же мы наблюдаем, как множество народов сливаются в один – советский.
– Скорее уж, русский, москальский. Я тоже знаю историю – «славянское братство» давно было лозунгом русских царей, жаждущих наложить свою руку на чужие земли. Вы свергли царя – но продолжаете его политику.
– Пани, я сказал вам правду, что был на Дальнем Востоке. Вовсе не в интересах геологии – но это уж частности. Могу вас заверить, что представители якутского или бурятского народа сегодня говорят на русском языке, носят русские имена – и никто не считает их «инородцами», в чем-то ниже, чем я, урожденный москвич. Монголия вошла в состав СССР абсолютно добровольно, никто ее к тому не принуждал. Теперь и Корея с Маньчжурией обсуждают этот вопрос – если вы читаете газеты, то для вас это вовсе не секрет. В Харбине, столице Маньчжурской империи, вы услышите русскую речь куда чаще, чем местную – вплоть до официальных документов. Согласитесь, что это «завоеванием» и «порабощением» никак не назвать. Нации могут и расходиться, и сливаться вместе – ну а в каком случае это прогресс, а когда иначе, то ученые изучают. Поверьте, мне искренне жаль, что вы, пани Бельковская, вместо того, чтобы идти по этой же дороге, будучи студенткой МГУ, пребываете в роли фигурантки уголовного дела.
– Делайте то, что вам надлежит, пан судья! Ну а я пойду своим путем, хотя… Вы истинно дьявол, господин инквизитор – если зародили во мне сомнение! Не даете даже на Голгофу свою взойти с ясностью в душе!
– А кому нужна ваша голгофа, об этом вы не задумывались? Уж точно не мне, не моей Службе и не моей стране! Что ж, вы сами выбрали свой путь – прощайте, пани Бельковская. Конвой!
– Можно последний к вам вопрос? Вы женаты, пан инквизитор? Или та ваша спутница в поезде пока еще не ваша супруга?
– У меня была жена, два года назад. Через два месяца после нашей свадьбы ее убили – здесь, во Львове. Вы могли слышать про эту историю, пани Бельковская, – случившуюся, когда тут снимали историческое кино[29]. С тех пор живу один.
– Прощайте, пан инквизитор. Ведь мы больше не встретимся, раз вы сами так сказали.
М-да, какая женщина – что-то в ней есть! Даже приговор ей подписывать жалко! Мы, «инквизиция» – не суд, и формально никаких приказов суду отдавать не можем. Но есть у нас право, дело передавая, вписать свое «особое мнение» – которое на практике суд всегда толкует однозначно. Для указанного человека, или максимально мягкий приговор (а если есть возможность, то и вовсе оправдать) – или наоборот, запрессовать по полной. Пишем эту бумагу мы не в каждом случае – но уже если написали, то не слышал я ни единого раза, чтобы суд проигнорировал.