Мятеж так и не сумел победить в местах, где европейская цивилизация была наиболее организована – в городах (особенно, портовых), возле железных дорог (например, Момбаса – Найроби). А также там, где белые колонисты составляли значительную прослойку (вооруженную и организованную по-военному) – добровольческие «коммандо» из местных фермеров при подавлении мятежа действовали столь же эффективно, как элитные профессионалы из САС, за счет знания территории, местных условий, а особенно мотивации, имея за спиной своих жен и детей. Относительно спокойно было также по берегам рек (по которым курсировали бронекатера, накрывая огнем любое подозрительное движение, а при необходимости и высаживая десант), в местах добычи экспортных товаров (крупные плантации и шахты), где наличествовала хорошо вооруженная частная охрана. Вдали же от удобных путей сообщения (рек и дорог), особенно в лесу, а не в саванне – жизнь чужака (без разницы, белого или черного) стоила дешевле, чем один патрон. Следует считать преувеличенным мнение, что все мятежники были каннибалами и поклонниками черных культов (оставим это приключенческому кино), но есть несомненные данные, что некоторые из повстанцев были виновны и в этом.
Об особой вере авеколистов полных и достоверных сведений нет – так как при подавлении мятежа жрецов их культа, как правило, в плен не брали. Сам Авеколо был католиком и вряд ли до своей гибели успел что-то создать – так что имя основателя (или основателей) черной африканской веры осталось неизвестным. Мы знаем лишь, что центральное место в ней занимали некий Отец (награждающий – посылающий удачу и добычу) и Мать (жестоко карающая врагов, а также за неповиновение), имели место кровавые жертвы, в том числе и человеческие. Но так как среди повстанцев не было единого «идейно-духовного» стандарта, то адептами этого культа были далеко не все (и сам культ мог различаться в разных местах и в разное время). И эта «черная вера» скорее была во вред мятежу – поскольку, например, племена внутренних районов Черной Африки и восточного побережья, принявшие ислам, отнеслись к авеколистам крайне враждебно, даже оказывая колонизаторам активную помощь в истреблении мятежников.
Перелом в войне наступил в 1951–1953 годах, когда британскому правительству стало очевидно, что одними бомбежками и карательными рейдами малочисленных мобильных отрядов мятеж не подавить. Однако, видя пример французского Индокитая, Лондон категорически отказывался от американской помощи в наведении порядка (здраво рассудив, что если «эти» куда-то войдут, после их уже никак оттуда не выгнать), а также понимал, что для народа Великобритании, еще не пришедшего в себя после мировой войны (распределение потребительских товаров по карточкам было в Англии окончательно отменено лишь в 1954 году), новый поток гробов домой вызовет социальный взрыв. В то же время территория, охваченная мятежом, занимала площадь, сравнимую с европейской – и для контроля над ней необходимы были сотни тысяч, если не миллион солдат. Выходом оказалось привлечь колониальные войска из племен масаи (Кения и Таньганьика), фульбе (Западная Африка) и зулусов (Юг Африки) – эти племена воспринимали себя избранными среди черных, не испытывали перед белыми людьми никаких комплексов (видя их уважительное в целом к себе отношение), и рады были заработать на службе, чтобы вернуться в свою деревню или кочевье с медалями и деньгами. Также в Индии было набрано какое-то количество солдат – сикхов и гуркхов. И конечно, белые наемники – ветераны, оставшиеся без работы после великой войны (немалая их часть были военными преступниками, бывшими солдатами и офицерами Еврорейха, кого дома ждал суд – но нанимателей это волновало меньше всего). Ну и арабы – качество этого контингента для полицейской операции против плохо вооруженных негров было вполне удовлетворительным.