– Да около трех, – ответила мама и подошла ко мне. – Все ушли.
– Мм? А что, кто-то хотел остаться с ночевкой? – усмехнулась я. – Дядя Женя опять перебрал?
– Папа ушел.
Я перестала размешивать кофе в кружке и уставилась на маму совершенно сбитая с толку.
– Чего?
Она улыбнулась мне, молча опустилась на кожаный диван и поджала под себя ноги.
– Я ему вещи помогла собрать. Все прошло совершенно спокойно, без истерик.
– Ты серьезно сейчас? Как вы пришли к этому? То есть… Как это вообще случилось?
– Когда все ушли, он предложил поговорить. Весь вечер смотрел на меня как-то странно и я сразу поняла, что к чему. Сказал, что я не такая, как она. Не так выгляжу, как она, не так люблю его, как она. Я его спрашиваю, так что ты делаешь тут со мной, если я не такая, как тебе нужна? Уже двадцать пять лет мучаешься! Иди, я тебя не держу…
Мама продолжала пересказывать их с папой разговор, но большая часть её слов пролетала мимо моих ушей. Я не могла понять, что она чувствует, действительно ли эта улыбка была искренней или просто первичной и ошибочной реакцией. Возможно, что очень скоро она будет плакать так же, как и двадцать лет назад. А быть может, ей действительно станет легче жить. По крайней мере, без психов и постоянного стресса здоровее будет.
Оказалось, что и с Ваней папа успел побеседовать. Объяснил тринадцатилетнему сыну, что его родители больше не любят друг друга, что у папы есть другая женщина, к которой он, собственно, и уходит. По словам мамы, Ваня спокойно отнесся к этой новости, однако после того, как мама с улыбкой провела папу и закрыла за ним дверь, мой брат заперся в своей спальне и больше от туда не выходил.
– Я очень переживала. Все заглядывала к нему, а он на боку постоянно лежал в обнимку с подушкой. Катюш, ты поговори с ним как-нибудь аккуратно. Узнай, что он думает. Мне то он точно ничего не скажет.
Такая возможность выпала буквально через пару часов, когда Ваня вышел из своей берлоги, где как обычно все шторы были задернуты, а яркий свет включался исключительно во время подготовки к урокам. Мама поспешила скрыться у себя, а мы с братом остались в гостиной. Я заварила ему чай, разогрела оставшееся с ночи пюре и кусочки курицы. В моих глазах некогда энергичный и заводной Ваня выглядел слишком усталым и расстроенным, а за это я винила исключительно нашего папу.
– Как спалось? – спросила я, сев рядом.
– Нормально.
– А мы вчера в «Монополию» играли и в «Мафию». Было весело, особенно, когда я всех убедила, что я – не мафия, хотя поверь, моя жизнь висела на самом волоске.