— Моя вера не мешает службе, — вскинув голову, произнес Клавдий.
— А я думаю — мешает. Двум господам служить нельзя. Или они тебе предложили стать не слугой, а рабом Божьим? Я не заставляю тебя делать выбор. Но если уличу в измене — накажу. Сурово накажу. Второй измены подряд я не прощу и изведу весь род Кудеяров под корень.
— Но ведь там… — начал был говорить Клавдий, но осекся от взмаха руки Ярослава.
— Этим и отличается правитель от обывателя. Готов он карать даже самых близких людей ради интересов государства, или нет. И я — готов. Так что смотри у меня.
[1] Ярослав с в 865 года попытался утвердить стандарт мер, опираясь на килограмм. Он точно знал, сколько весил его меч, отчего и отталкивался, с адаптацией под местные названия (назвав килограмм миной на греко-персидский манер). 1 лепта = 1/1000 мины (1 грамм) // 1 золотник = 1/200 мины (5 грамм) // 1 статер = 1/100 мины (10 грамм) // 1 унция = 1/40 мины (25 грамм) // 1 гривна = 1/10 мины (100 грамм) // 1 либра = ½ мины (500 грамм) // 1 мина = 1 мина (1 кг) // 1 пуд = 10 минам (10 кг) // 1 талант = 25 минам (25 кг) // 1 центнер = 100 минам (100 кг) // 1 ласт = 1000 мин (1000 кг)
867 год, 1 июня, Новый Рим
В этот знаменательный день Ярослав собирался открыть торжественное мероприятие — слет старост кривичей, радимичей и дреговичей. Причем кривичи прибыли не только те, что по Днепру и Двине жили, но и северные — живущие у Псковского озера и южнее Ильмень озера. То есть, те, что ранее старались держаться особняком. А вместе с ними и волхвы пришли.
Наш герой нервничал. Сильно нервничал. Никогда перед даже самым опасным сражением так не переживал. А тут — прям чуть ли не коленки тряслись.
Но оно и понятно — задуманное им было вновь. Ему…
Для встречи «делегатов всесоюзного съезда» он подготовился. Построил небольшую сцену с доской, на которой вывесил карту региона. Ну, приблизительную. Чтобы не смущать людей, он пока ее закрыл занавесками. А вокруг — импровизированный амфитеатр с тремя ярусами лавок.
Делегаты собрались. Расселись.
Ярослав же в специально поставленной палатке их ждал, время от времени подглядывая. Пока, наконец, не пришел гонец и не сообщил, что «народ для разврата собрался». Наш герой тяжело вздохнул и оправив свой «мундир» вышел к гостям. Политика вот такая, народная, она не войну воевать. Ему она была чужда и противна. Не силен он был в ней. Не его стихия. Но надо. Кто кроме него?
— Друзья, приветствую вас. — Произнес он, поднимаясь на подиум. — Рад, что вы откликнулись на мое приглашение и пришли.