– Не волнуйся, я справлюсь.
Игорь встревоженно посмотрел на Петра. Тот кивнул, как бы подтверждая слова друга.
– Слушай, Федя немного психанул в коридоре, тебе Жора уже, наверное, рассказал? Я думаю, это на камеру попало…
– Не переживай, мы запись уже потерли. И в подвале тоже все следы уберем. Вы, главное, сейчас не облажайтесь, не дайте смишникам раздуть скандал вокруг «Управленца».
На удивление, проход оказался свободен, и Скрябин с Неделиным без проблем вышли в холл Министерства, Игорь же остался стоять в дверях, сказав, что ему пока лучше не светиться. Вся зона за турникетами была плотно оцеплена полицией, возле лифта орудовали спасатели. Стражей порядка осаждало несколько корров с диктофонами, которые пытались получить от них хоть какие-то комментарии. Тут же крутились фотографы, было развернуто несколько камер. Все они дружно снимали лифт. Молодой капитан, явно нервничая, кричал в рацию какие-то указания. По всему было видно, что прессу с минуты на минуту будут выводить.
– Ну, давайте, с богом! – сказал Игорь и прикрыл дверь, оставив лишь небольшую щелку, чтобы видеть происходящее.
Петр слегка подтолкнул Федора к журналистам и выкрикнул:
– Пропустите представителя пресс-службы!
Спустя мгновение корреспонденты облепили Федора и принялись наперебой расспрашивать его об аварии. Операторы также подхватили камеры и быстрым шагом направились к Скрябину.
Федор же не мог оторвать взгляда от лифта. Мысль, что где-то там, в глубине шахты, в тесной стальной коробке сейчас находится тело Леры, вытряхнула его из забытья, в которое он, казалось, вновь погрузился после перебранки с Куницыным. От подступающих слез стало трудно дышать. Все происходившее после аварии теперь казалось каким-то глупым спектаклем, а сам Федор – клоуном, которого вытолкнули на арену в безразмерном костюме на потеху публике. «Лучшее, что можно сделать, – закончить поскорее этот балаган, – подумал он. – Теперь, после того как ее нет, ничего не важно». Спиной Федор ощущал на себе сверлящие взгляды Игоря и Петра, но ему было все равно.
Он уже было решил извиниться и отойти за турникеты к остальным, когда заметил в толпе чиновников Лешино лицо. Куницын смотрел на него с насмешливой ухмылкой, и Федор почувствовал, что тот все понимает про его положение и с удовольствием наблюдает за его мучениями. Злорадство бывшего друга придало Скрябину уверенности. Утихшая было ярость разгорелась с новой силой. Губы сами вытянулись в улыбке, он развернулся к журналистам и зачитал заготовленную речь. Слова слетали с его языка легко и непринужденно.