Но слишком скромный — не буян.
Любил он просто тихо выпить,
Хотя мог хуем зубы выбить,
Коль рассердить его всерьёз –
Но после каялся до слёз.
Бывало — ёбнет в нос подносом,
А после — с горя срёт поносом.
К тому ж чурался он девиц,
А также прочих женских лиц.
И про него ходили слухи –
Его отец не граф Треухов,
А то ли чукча, то ль раджа,
Который как-то объезжал
Россию с севера на запад
И портил девок тихим сапом.
Итак:
Разъезд — кареты, кони ржут,
Лакеи тут и там снуют,
Княжна, скукожась величаво,
Карету ждала и рычала:
Какая падла сей корнет –
Не дал мне выполнить минет.
Ему бы так я отсосала,
Как даже в сказках не писали.
Его распухший длинный шланг
Я в рот взяла б, как акваланг,
И проглотила б до желудка
Его огромную залупку.
Я, как могучая боа,
Могу взять даже хуй вола.
Моя пылающая глотка
Тянуться может, как колготки.
Мне делать это не впервой –
Люблю работать головой.
Елду я выжму, как мочалку,
И пусть не хныкает, что жалко.
Корнет же юный, как юла
Вертелся рядом, пьян с утра.
Не писал он во время бала,
А вот сейчас моча взыграла.
Покуда весь честной народ
Плясал мазурку и фокстрот,
Корнет за стойкою в буфете
Лакал крюшон и жрал конфеты.
Конфеты были «Трюфеля»,
Их любит каждая свинья.
Поскольку было всё халявой –
Корнет увлёкся той забавой.
Настолько, что забыл про дам,
Не слыша щебет их и гам,
Когда они, задрав подолы,
Скакали козами по полу.
Шажок вперёд, прыжок назад –
Весь зал трясётся, как вокзал…
Пылали жарко бабьи лица,
Росинки пота на ресницах,
По щёкам в рот сползала тушь –
Какой там к чёрту «Мулен Руж».
Княжна порхала — сущий ангел –
Как между яхт могучий танкер.
И, как на волнах утлый плот,
Тряслися груди и живот…
Живого веса целый центнер
По залу нёсся, словно ветер.
Как фея нежная, слегка
В прыжке касаясь потолка,
Она кружилась в менуэте,
Дразня подвязками корнета.
Корнету ж было не до них –
К буфетной стойке он приник,
Глаза мечтательно блестели,
И мысли вдаль его летели.
В мечтах он видел Летний сад,
В котором много лет назад
Гулял юнцом под деревцами
И писал в грядки с огурцами.
А вот сейчас, уже корнет,
Обязан ссать в ватер-клозет,
Где спёртый воздух, нет простора,
И пахнет хлорным дезодором.
Но наш корнет — дитя лесов,
В которых бегал без трусов –
Терпеть не мог такую пытку
И хуй свой, свёрнутый в улитку,
Сжимал, боясь попасть впросак
И ненароком обоссать
Девиц, вальсировавших в круге,
Беспечно жавшихся к подруге.
Терпел он муку до конца,
И вот сейчас, вблизи крыльца,
Где долго лошади стояли,
И доносился звук рояли,
Он был готов поймать свой шанс,
И сев в почтовый дилижанс,
Отъехать быстренько за угол,
Чтоб помочиться там на уголь.