Всю тщетность наконец сих лестных упований,
Всю гибель Душеньки, строжайшим ей судом
Грядущую потом,-
Хуй спрятал он в штаны, вздохнул, остановился
И к Душеньке с высот во славе опустился.
Предстал ее очам
Во угождение Венере и судьбам.
С величеством встряхнул три раза он мудами,
Воззрел на Душеньку суровыми очами,
Как будто еть ее не хочет он вовек,
И гневным голосом с презреньем тако рек:
— Когда ты не могла божественной елдой
Довольна еблей быть, презревши мой завет,
Коварных сестр своих приняла злой совет,
Не будешь ты отсель вовек блудима мной.
Имей, — сказал он ей, — отныне госпожу:
Отныне будешь ты Венериной рабою.
Но злобных сестр твоих я боле накажу,
Реку… и разъебут поганой их елдою.
— Амур! Амур! Увы! — Царевна возгласила…
Но он при сих словах,
Не внемля, что она прощения просила,
Сокрылся в облаках.
Супружню Псиша всю суровость позабыла,
Пизду с тоски драла
И жизнь свою кляла.
И всех надежд лишилась, тем более любила
Супруга, коего безмерно огорчила.
— Прости, Амур, прости! — Царевна вопияла.
И кончить жизнь свою Психея предприяла.
— Зарежуси, — вскричала.
Но не было кинжала.
Не знала Душенька, как жизнь свою прервать.
Решилась кол большой в пизду себе впихать.
Искала сук такой, нашла его, сломила
И, ноги вверх взодрав, в пизду себе забила.
Амур любил ее, беречь богам вручил.
От смерти гнусной сей Психею сохранил:
Вмиг сук преобращен невидимой судьбой
Слабейшею елдой.
Что смерть ее бежит, слезами залилась,
Мгновенно вспомнила, с Амуром как еблась,
И более о том дочь царская крушилась:
Желая умереть — от смерти сохранилась.
Потом, глядя на лес, на небо и на травку,
Избрала смерть она, а именно: удавку.
И, плачась на судьбу,
Явилась на дубу.
Там, выбрав крепкий сук, в последний раз ступила,
Свой аленький платок, как должно, прицепила,
И в петлю Душенька головушку сложила.
Дубовый сук к ее пригнулся голове
И здраву Душеньку поставил на траве.
Но только и вреда тут Псиша получила:
Как лезла на дубок-
В пизденке секелек
Сухим она сучком немножко сколупила.
Искала Душенька скончать чем свой живот.
Представился еще ей смерти новый род:
Тут быстрая река
Была недалека.
Там с берегу крутова,
Где дно скрывалось под водой,
В слезах, не вымолвя ни слова,
Но, вдруг противною судьбой,
Лишь прыгнула в реку, к дельфину на хуй села,
По речке не плыла, как будто полетела,
И, плывши той рекой, не сделалось вреда,
Подмокла лишь пизда
Несчастна Душенька сколь много ни желала,
С дельфина спрыгнувши, в реке чтоб утонуть,
Но тот дельфин пресек ее ко смерти путь,
И с берега она к другому приплывала.
Остался наконец один лишь смерти род,
Что, может быть, огнем скончает свой живот.