— Вот же твой Вакула, Оксанка!
Из толпы выступила дивчина необыкновенной красоты, с лицом, бледнее снега вокруг, и шагнув к кузнецу, пала в его объятия.
Вакула, забыв про меня и черевички, осторожно обнимал Оксану.
— Никуда больше тебя не отпущу! — проговорила Оксана, улыбаясь. В глазах девушки блестели слёзы.
— Тили-тили тесто! Жених и невеста! — закружились вокруг счастливых влюблённых парубки и девчата.
Кто-то тянул меня в сторону, подёргивая за рукав комбеза.
— Пойдём, мил человек, познакомлю тебя с Солохой. А та хгарна баба!
— А как же Чуб, диакон, голова?
— Да они в шинке, у дьякона, только-только варенухи отведали!
— Мне домой надо! Ты не забыл?
— В полночь!
Я вытянул сотовый — 23:40.
— Ну идём!
Хгарна баба хлопотала у печки.
Мелькал в сильных, полных руках ухват: одни горшки ставились на стол, другие ныряли в под!
Мы стояли у двери.
— Стучи! — сказал мне чёрт и я трижды стукнул в дверь.
— Кого опять чёрт принёс? — Солоха, никого не ожидавшая, слегка удивилась, и побежала отворотить дверь.
Увидев меня, отступила, но чёрт выглядывал из-за моей спины, и Солоха улыбнулась.
Лет сорока, или около того, баба была ни дурна, ни хороша собою, как описал её Николай Васильевич.
Но колдовской блеск зелёных глаз мог, и сводил с ума каждого мужика, впервые в эти глаза заглянувшего.
И через мгновение, и я был околдован!
Ведьма, в одной рубахе и с распущенной косою, взяла меня за руку и вывела на середину горницы.
— Стой тут! — приказала она и я застыл.
Чёрт уже скакал вокруг ведьмы.
Его член, удлиняясь, стукался раздувшейся красной залупой об пол, а ведьма, изготовившись к прыжку как кошка, поводила глазами из стороны в сторону.
Чёрт остановился перед ведьмой и его член, удлинившийся уже до аршина, завертелся перед её лицом. Ведьма изловчилась и авкнув, поймала зубами, мельтешащую перед её глазами залупу. Чёрт взвился под потолок от боли, но ведьма, поймавшая его за яйца одной рукой, другой тянула за хвост, перехватывая и наматывая на кулачок. Заглотив ртом залупу, раздувшуюся до размеров гусиного яйца, она подёргивала его яйца, как соски коровы.
Член раздувался, становясь толще и твердея, и когда перестал гнуться, Солоха выплюнула залупу, и отпустив чёртовы яйца, обратилась небольшой кобылкой, размером аршина два в холке.
Чёрт метнулся за печку, и выскочив с удилами, взнуздал кобылку. Напрыгнув на неё сзади, и отведя хвост кобылки лапкой, засадил в раззявленную пиздень, свой аршинный член!
Его хвост обмотался вокруг задних ног кобылки, словно стреножив её. Лапками чёрт натягивал повод, а копытцами опирался на свой хвост, обмотавшийся вокруг ног кобылки. Двигая задом туда-сюда, чёрт засаживал кобылке, а она, всхрапывая и игоча, взбрыкивала, подкидывая чёрта так, что его копытца взлетали вверх. Член однако, при этом манёвре, из пиздищи кобылки не выскакивал! Лошадиная морда, вращая покрасневшими глазами, отыскала меня, и изобразила, губами и горлом, сосательные и глотательные движения. Но я, поражённый чудовищной оргией, творящейся на моих глазах, даже не пошевелился.